Выбор сердца

— И сильный, — продолжала Софи, а руки-змеи скользили по мышцам, которые от ее прикосновения напрягались и подрагивали. Он, как огромный слабый глупый бык, тонул в трясине, а его соблазняла лунная дьяволица. Арг утробно зарычал и сжал кулаки, как ему хотелось ее схватить, ему бы не составило труда с легкостью переломить деревянные столбики, но по какой-то причине он совершенно не желал освобождаться и позволил ей делать то, от чего медленно сходил с ума.

— Ты можешь поднять меня одной рукой, — продолжал гортанный голос его мучительницы. — Я люблю твои большие руки. Я хочу, чтобы они были на мне. Повсюду, Арг, — ее кончик языка скользнул в его ухо, и он задрожал, ее пальцы прижались к тяжело бьющемуся сердцу. Большой палец скользнул по напряженному соску, и Арг зашипел сквозь зубы.

— Я хочу, чтобы ты это тоже делал со мной, — сказала женщина с придыханием.

Он хотел, о, как он хотел, Всеединый и Богиня Всего Сущего! Побелели костяшки стиснутых пальцев, заныли сжатые зубы, но все это было ничто в сравнении с тем, что творилось у него в штанах.

— Что делал? — с трудом выдавил он. — Предполагается… что я должен был… что-то чувствовать?

— Негодяй. — Софи убрала руку, и он почувствовал дрожь облегчения, но не успел еще раз вздохнуть, как она подобрала подол платья и уселась на него верхом. — Ты меня хочешь. Я это чувствую мой самый темный и прекрасный воин.

Трудно было не почувствовать. Между вздыбленной мужской плотью и теплой женской, были только кожаные штаны и полоска шелка. Помоги ему Всеединый! Там чулки выше колен, дальше подвязки, над ними шелковистая кожа. У него даже скрючились пальцы рук.

— Что с тобой? — спросила обеспокоенная Софи, когда мужчина плотно закрыл глаза.

Он ей не поддастся. Он не поведется на ее провокационную игру. Он…

— Это платье. Мне оно не нравится. Я хочу его снять! А знаешь, что под ним? — томно сказала Софи.

Арг распахнул глаза и нервно сглотнул.

— Тонкое почти прозрачное белье… которое…

— Какого цвета? — хрипло спросил он.

— Винно-красного с черными ленточками по вырезу. Вот здесь. — Она провела на груди букву U. — И прелестная ажурная строчка под… вот здесь. — Она провела пальцем под выпуклостью груди ниже сосков. — И ажурные маленькие черные… вот здесь. — Она провела пальцем ниже живота. Отсюда, показала на бедро, и до низу. А еще…

— Софи… — имя прозвучало сдавленным шепотом.

— …туфли… черные на…

— Софи! — Одним стремительным движением Арг разорвал связывающие его веревки и кажется деревянные столбики с треском накренились. Их накрыло верхним балдахином. Но это доведенного до отчаяния мужчину не остановило. Обеими руками взявшись за верх ее платья, он рванул изо всех сил и пуговицы посыпались на пол, как градинки!

— Ой! Ты порвал его! — испуганно закричала Софи. — Зверь!

— Зато ты теперь свободна! — упиваясь своей победой, прорычал мужчина и скинул упавший на них балдахин в сторону. С низким звериным рыком он махом перевернул ее на спину. Понадобилось лишь всего несколько торопливых секунд, чтобы сорвать с нее платье полностью.

— Доигралась лунная крошка? — прохрипел он.

— Мой ответ — да, — нетерпеливо сказала она. — Думаешь, я такая дура, чтобы сказать «нет» и позволить тебе уйти безнаказанным?

Его губы лишили ее остатков дыхания и возможности продолжать говорить. Софи теснее прижалась к нему. Арг напрягся, из глубины горла донесся стон. Она услышала хриплый жадный возглас, когда он дерзко сграбастал ее за ягодицы и прижал к жесткой выпуклости.

Дьяволице понравилось!

Она бы хотела, чтобы он дотрагивался до ее тела, чтобы большие темные руки двигались по ней, добирались всюду. Грубые или нежные, все равно. Лишь бы он хотел ее. Лишь бы он целовал ее так, как сейчас, и трогал, как сейчас… словно он голоден, как и она, и ему всего этого мало, как мало ей. Его голодный рот блуждал по ее лицу, по плечам, шее. Она была сотворена для него и предназначена ему. Он упивался ею, ароматом ее кожи.

— Вот он, драконий аромат, — бормотал он. — Моя прекрасная драконша.

Он почувствовал, как ее руки рванули вырез его рубашки. Без всякого стыда, даже и близко его не было. Она приложила руку к его сердцу, там, где правду от нее не спрячешь, не утаишь его бешеное биение.

— Ты Мой! — прохрипела она.

— Безусловно, крошка моя.

— Дверь… — только и успела произнести Софи.

— Сюда никто не зайдет, — прорычал он и занялся своей женщиной.

***