Выбор. Стратегический взгляд

Но зато исламскому фундаментализму удается разжигать антизападную ксенофобию, которая и есть основной источник его политической жизнеспособности. Однако стоит отметить, что за пределами шиитского Ирана и оккупированного Израилем Южного Ливана с их весьма специфическими условиями только опустошенный советской интервенцией Афганистан и часть Судана оказались в руках крайне реакционных и радикально антизападных фундаменталистов. Если Соединенные Штаты не проявят осторожность, то же может случиться и в некоторых районах Ирака. Попытки же фундаменталистов взять власть в таких светских мусульманских государствах, как Египет, Алжир и Индонезия, были в целом пресечены; да и более консервативные режимы, формально избравшие религиозно-исламский путь самоопределения, например правительство Марокко или придерживающиеся более догматичной традиционной ориентации власти Саудовской Аравии, оказались способны противодействовать росту политического влияния религиозного фундаментализма.

Более долгосрочный политический вызов, прежде всего в мусульманских странах с преобладанием суннитского населения, может исходить от популистских движений, исповедующих «исламизм»[19]

в качестве всеобъемлющей политической идеологии, не ставящей целью учреждение теократии как таковой. Возглавляемые обычно представителями светской интеллигенции, эти движения отличаются наступательным популизмом с религиозным оттенком. Исламисты регулярно открыто критикуют религиозный фундаментализм, считая его реакционным и в конечном итоге обреченным на поражение, они стремятся предложить свой, основанный на мусульманских ценностях путь решения современных социальных и политических дилемм, которые, по их мнению, почти полностью игнорируются фундаменталистами-теократами. Неудивительно, что дело популистов, у которых интенсивность религиозных чувств дополняется социально-политической доктриной, находит заметный отклик в беспокойных душах молодого поколения.

Почти в каждой мусульманской стране есть современная, зачастую получившая западное образование интеллигенция, в среде которой неустанно обсуждается проблема соотношения между исламом, демократией и современностью. Во многих случаях эти споры, с массой отсылок к исламскому учению, носят неразвитый и политически противоречивый характер. Политическая риторика исламистов зачастую имеет привкус давно вынашиваемой обиды на Запад, господство которого ставится ему в вину. Более ориентированные на Запад круги мусульманской интеллигенции в большинстве своем с особой подозрительностью относятся к таким понятиям, как «столкновение цивилизаций». В их представлении подобные категории выдают характерное для Европы, Америки и Израиля ощущение собственного превосходства. Не стоит забывать, что за время, прошедшее с тех пор, как бо́льшая часть исламского мира освободилась от колониального гнета, успели вырасти лишь два поколения. Память о колониальном прошлом неизбежно накладывает отпечаток на современные дискуссии, придавая им эмоциональный оттенок.

Следуя современным тенденциям, исламистские идеологи часто упоминают о «демократии», впрочем, ровно настолько часто, насколько это подобает плебисцитарному по своей сути популизму, руководствующемуся религиозными принципами. Стоящие перед мусульманскими странами экономические проблемы, острота которых усугубляется быстрым ростом населения, тоже не находят достойного места в их политических рассуждениях. Правда, в последнее время после очевидного провала этатистской экономической системы некоторые теоретики исламизма, прежде по религиозным соображениям отдававшие предпочтение национализации экономики, были вынуждены признать, что некоторая степень экономической свободы, опирающейся на частную собственность и рыночные механизмы, – это необходимое условие экономического роста.

Еще сложнее дело с соотношением между политической свободой и религией. Концепция западной светской демократии вызывает особое беспокойство исламистов, поскольку для многих из них она подразумевает, по сути, атеистическое общество. Процессы секуляризации Запада означают в их представлении отказ от признания высшего авторитета религии. Превалирующая в западных странах тенденция считать неэтичным и аморальным лишь то, что признано незаконным, полагают исламисты, лишает Запад способности выносить моральные суждения. Благодаря этому их приверженность шариату усиливает убежденность, что отделение церкви от государства равнозначно уничтожению религиозной сферы светскими началами. Вследствие этого исламистам чрезвычайно трудно определить, где следует провести черту между гражданской свободой и религиозным содержанием в исламском государстве. На эту тему исламисты ведут напряженный диалог, который, впрочем, еще не привел ни к каким выводам[20].