Выбор за тобой

Леон положил свой букет одним из последних. Хотя он уже лет десять не был в церкви, машинально перекрестился. В репертуаре атеиста не было подобного жеста. Он двинулся в сторону аллеи, разбрасывая ногами мокрые листья и закопченные крышки от кладбищенских свечей, как вдруг заметил, что к могиле Бучека подошел тот самый мужчина с татуировкой, который стоял рядом с ним во время службы. С минуту он стоял неподвижно: голова опущена, руки в карманах. А потом плюнул.

– Эй! – крикнул Леон. – Эй ты! Ты что делаешь?!

Мужчина обернулся на его голос. Сжатые губы, нахмуренные брови, мокрые глаза. Повернулся на месте и пошел быстрым шагом.

– Эй ты! Стой!

Мужчина не реагировал. Леон побежал, расталкивая людей: семью с детьми, бабушку, несущую засохший букет на помойку, пожилого мужчину, драившего грязное надгробие щеткой. Поскользнувшись на скользкой от мыльной пены мраморной плите, Леон потерял равновесие и ухватился за дерево, чтобы не упасть. Когда он поднял голову, мужчины нигде не было. Он растворился в толпе.

“In my self-righteous suicide, I cry when angels deserve to DIE-E-E-E”[20]! – надрывался в наушниках Серж Танкян. Юлита сидела за столом, глядя пустым взглядом в экран компьютера, ее пальцы зависли над клавиатурой. Рядом в ярко-красной кружке остывал кофе.

Динь! – сквозь гитарные риффы пробилось сообщение в мессенджере. Юлита взглянула в угол экрана. Облачко, как в комиксах, говорило о том, что кто-то хочет начать переписку в чате. Тяжелый вздох, два клика, открылось новое окно.

>[15:50:23] Пётр. Мясек: Все в порядке?

Юлита взглянула в сторону Пётрека. Он помахал ей, улыбнулся, хоть и немного смущенно. После их совместного похода на премьеру, того самого бесславного “свидания”, они не общались. Точнее бросали друг другу “привет” и “пока”, но больше не ходили вместе на перекур, не отправляли друг другу забавные ссылки и не корчили друг другу рожи на совещаниях. Круг взаимных обид замкнулся: он обиделся, потому что она оставила его в кино одного, а она – потому что он не принял ее извинений, поэтому теперь она с ним не заговаривала, а он дулся, что лишь усиливало ее обиду и т. д, и т. п.

>[15:50:56] Юлита. Вуйчицкая: Нет.

>[15:51:02] Пётр. Мясек: Ого;(Что случилось?!

>[15:51:10 Юлита. Вуйчицкая: Мацкович вызвала меня на ковер. И сидела с прямой спиной.

>[15:51:11] Пётр. Мясек: Ууу, плохо.

>[15:51:15] Юлита. Вуйчицкая: Типа того.

>[15:51:18] Пётр. Мясек: А потом что?

Юлита засомневалась. Но Пётреку она доверяла. Знала, что с ним можно говорить начистоту.

>[15:51:34] Юлита. Вуйчицкая: Вошла в образ холодной стервы и меня отымела.

>[15:51:47] Пётр. Мясек: Oo!

>[15:51:48] Пётр. Мясек: Но за что? Ты же больше всех кликов выдаешь!

>[15:52:10] Юлита. Вучицкая: Угу. Но вчера я выложила всего один текст, а сегодня ни одного.

>[15:52:16] Пётр. Мясек: Ааа, Бучеком занималась?

>[15:52:45] Юлита. Вуйчицкая: Ага. Она велела опубликовать то, что мне удалось найти.

>[15:52:51] Юлита. Вуйчицкая: Свидетель рассказал, что Бучек перед аварией плакал.

Пётрек взглянул в ее сторону, сделал большие глаза и раскрыл рот в немом крике. Юлита хихикнула.

>[15:53:14] Пётр. Мясек: OOOOO Охренеть! То есть самоубийство?

>[15:53:30] Юлита. Вуйчицкая: Так мне кажется.

>[15:53:44] Юлита. Вуйчицкая: Да прекрасно, я и сама хочу об этом написать…

>[15:53:54] Юлита. Вуйчицкая: Но блин, не сейчас! Если я сегодня выложу этот текст в сеть, НИКТО из его семьи и родственников не станет со мной разговаривать! И я окажусь в полной заднице.

>[15:54:04] Пётр. Мясек: А может, снова что-нибудь выкинешь и вломишься к кому-нибудь в машину ^-^

Юлита нахмурилась, пальцы забегали по клавиатуре.