Выбор за тобой

Юлита вошла в свою комнату, аккуратно сложила одежду на диван, чтобы случайно ее не помять, и села за компьютер. В браузере было открыто несколько окон, в основном профили в соцсетях: Facebook, Twitter, LinkedIn, GoldenLine. Впереди много работы.

Но сначала она должна была задать вопрос, который никак не выходил у нее из головы.

Юлита Вуйчицкая: Привет, Янек, у меня дело

Янек Тран: Выкладывай

Юлита Вуйчицкая: “l12muifye5m4ldjz”

Юлита Вуйчицкая: Тебе это что-то говорит?

Янек Тран: Нет, ничего

Янек Тран: А откуда это у тебя?

Юлита Вуйчицкая: неважно

Юлита Вуйчицкая: Ладно, а что это может быть?

Янек Тран: хммммммммммм

Янек Тран: чей-то пароль например

Янек Тран: логин

Янек Тран: адрес

Янек Тран: ник

Янек Тран: имя пользователя в твиттере

Янек Тран: фрагмент зашифрованного сообщения

Янек Тран: ключ

Янек Тран: или просто случайный набор букв

Янек Тран: без контекста ничего не могу сказать

Юлита Вуйчицкая: ну ладно, тогда неважно

Юлита Вуйчицкая: я просто так проверяла

Юлита Вуйчицкая: спасибки

Янек Тран: не за что

Юлита Вуйчицкая: а что там со взломом машины?

Юлита Вуйчицкая: ты посмотрел?

Янек Тран: я над этим работаю

Янек Тран: скоро напишу

Юлита Вуйчицкая: супер, тогда до встречи

Янек Тран: давай

Янек Тран убрал телефон в карман куртки. Выжидательно взглянул в сторону улицы, но через запотевшие окна бара мало что было видно: нечеткие формы, размытые огни. “Она придет, – подумал он, откинувшись на пластиковом стуле. – Точно придет”.

Янек оглядел бар. Интерьер, если его вообще можно было так назвать, был кошмарный: огромные веера с китайскими драконами и японскими гейшами, красные фонари и золотые фигурки машущего лапкой кота манэки-нэко, копия самурайского меча рядом с рисунком цветущей вишни, искусственные пальмы и наклейки в форме бамбука. С Вьетнамом все это не имело ничего общего, как и большая часть блюд в огромном меню, занимавшем полстены (курица в кисло-сладком соусе, курица по-сычуаньски, курица по-пекински, курица карри). Янек даже когда-то устроил скандал владельцу ресторанчика Михалу – своему младшему брату, – но тот лишь отмахнулся. “Это не хипстерская кафешка на Мокотовской улице, – отрезал он, – а районный бар в Урсынове”. Важно не чтобы было аутентично, а чтобы клиент был доволен, а клиент шел “к китайцу”, или скорее “к китайосу”, и ждал условный Восток: палочки и странные буковки, рис шариком, салат из капусты и мясо в кунжутной панировке. Поэтому Михал и не подумал привезти из Вьетнама картины на шелке или хотя бы распечатать фотографии старого Ханоя с рикшами и французскими виллами, а просто отправился в магазин с дешевыми товарами и скупил все, что могло ассоциироваться с Азией. Вышло дешево и сердито, но никто не жаловался.

– Уважаемый, чего пожелаете? – Янек услышал голос брата. – Не соблаговолите ли заказать?

Михал стоял за барной стойкой. Затертые джинсы, футболка “Манчестер Юнайтед”, длинные волосы, завязанные сзади, кольцо с бриллиантиком и эта глупая вечная улыбка. Они были совсем не похожи: ни по характеру, ни по внешности. Один замкнутый, резкий, у другого рот не закрывался никогда. Один целыми днями просиживал за компьютером, другой гонял мяч с дворовыми друзьями и сбегал из дома на школьные дискотеки. Их мать говорила: это все потому, что старший сын пошел в молчаливую бабушку, а младший – в дедушку-гуляку, о котором в семье ходили легенды. У Янека была другая гипотеза. На момент их переезда в Польшу Михалу был годик. Он не помнил дом, не помнил родственников, которые там остались (как оказалось, навсегда), не помнил стука муссонного дождя по жестяной крыше и вкуса спелого манго, сорванного прямо с дерева. Не помнил, что когда-то его звали иначе. Не бунтовал, когда родители сменили ему имя, чтобы поляки не ломали себе язык. “Так тебе будет здесь легче, – говорили они, а их лица были серыми от усталости, – вот увидишь”.