Выбранные места из переписки с друзьями (Часть 1)

Ф.Ф. Кузнецов не только не выполнил моей просьбы, но и ответить удосужился лишь через пять месяцев, причем полностью обошел существо поставленного мною вопроса (редакция "Московского литератора" не ответила до сих пор). Я вынужден был вновь обратиться к Ф. Кузнецову, но и на второе письмо он не ответил по существу. Не оспаривая приводимых мною фактов (их достоверность, очевидно, не вызывала у него сомнений), он, тем не менее, ни единым словом не осудил действий В.И. Гусева, зато мое желание обратиться к делегатам Конференции квалифицировал как "нескромное", словно Конференция это не деловое совещание представителей московских писателей, а некое священнодействие, на котором одним положено вещать, а другим - благоговейно внимать.

Я в третий раз обратился к Ф.Ф. Кузнецову, прося дать четкий и ясный ответ: намерен ли он предать гласности приведенные мною факты антидемократических действий В.И. Гусева или нет. На это Ф.Ф. Кузнецов сообщил, что предмет переписки считает исчерпанным.

Хорошо известно, что закон обязывает отвечать на письма в строго обусловленные сроки и по существу поднимаемого вопроса, так что Ф.Ф. Кузнецов пошел на неоднократное нарушение закона только ради того, чтобы оградить В.И. Гусева и И. Золотусского от публичной критики.

Главную причину недостатков современной критики Ф.Ф. Кузнецов видит в отсутствии "гражданского мужества", которого "как раз и не хватает многим нашим критикам, равно как и отделам критики литературных журналов и газет". Это указание явно страдает неполнотой. Ибо среди тех, кому не хватает гражданского мужества, не названы руководители некоторых творческих организаций Союза Писателей, и, прежде всего, Московской писательской организации.

Прошу Вас опубликовать это письмо. Пусть его появление на страницах "Литературной газеты" станет маленьким шагом на пути преодоления того отставания критики, на которое указал Ф.Ф. Кузнецов.

С уважением

Семен Резник

Член Союза писателей СССР.

17 июля 1981 г.

8.

На сохранившейся у меня копии этого письма имеется моя же приписка от руки, сделанная по свежим следам событий:

"Отвечено по телефону членом редколлегии ЛГ Ф.А. Чапчаховым. Смысл ответа: печатать письмо ЛГ не будет, так как не может вмешиваться в организационную сторону работы Московской писательской организации.

Разговор с Чапчаховым - 2 сентября 1981 г.".

сюжет четвертый

Валентин Саввич Пикуль был самым "макулатурным" советским писателем. Под его романы любители собирали мешки с бумажной макулатурой, выстаивали долгие очереди, чтобы заполучить в обмен заветный талончик, позволявший приобрести супердефицитный роман этого суперпопулярного автора. Пек он свои романы с невероятной быстротой, выходили они часто, новыми и новыми изданиями, массовыми тиражами, но их молниеносно сметало с книжных прилавков, словно проносился по ним тайфун. И достать их после этого можно было только по очень большому блату или - по "макулатурному" талону.

Валентин Пикуль был, безусловно, человеком незаурядным. Из тех, кто сам себя породил. В тринадцать лет он сбежал из дому, поступил в военно-морское училище, а с пятнадцати уже плавал на кораблях, начав службу юнгой. Тем и окончилось его систематическое образование. С таким интеллектуальным багажом выбиться в люди мало кому удавалось, а стать знаменитым писателем...

Пикуль добирал недополученное в школьные годы чтением несметного количества исторических мемуаров, описаний, писем, документов. Из них он черпал сюжеты для своих будущих романов - не столько исторических, сколько приключенческих, хотя и "опрокинутых" в прошлое. То, что он поставлял на рынок, не было литературой. Это было чтиво, - и в таком качестве его произведения выполняли свою общественно полезную функцию, заполняя досуг того весьма широкого слоя читающей публики, чьи духовные и эстетические запросы как раз и соответствовали поставлявшемуся Пикулем товару.

Как выяснилось из откровений его жены, Валентин Саввич был тяжелым алкоголиком и еще более тяжелым воркоголиком. Если он не пребывал в пьяном угаре, он писал. Много, торопливо, азартно, не заботясь о том, чтобы правильно расставлять запятые, не говоря уже о более тонких материях.

Публика более образованная Валентина Пикуля не читала, не знала, и знать не хотела. Критика - тем более. При баснословной популярности он оставался за бортом литературного процесса. До тех пор, пока в журнале "Наш современник" не стал печататься его роман "У последней черты...", посвященный Гришке Распутину (апрель-июль, 1979), в котором эта "Нечистая сила" (таково было изначальное, авторское, название романа) изображена игрушкой в руках евреев, осуществляющих дьявольской заговор против России.