Выбраные места из дневника 2001 года

E. A. рассказал о письме интеллигенции в самом начале 90-х — 17 человек выступило с обвинением Евтушенко в использовании материальных средств Союза писателей в личных целях. Речь шла о поездке в Париж для получения премии за деятельность “Мемориала”. Я смутно помню в прессе это письмо, но тогда меня интересовали сами нападки на Евтушенко, как мне казалось, его мздоимство, а не подписи. Но самого Евтушенко, оказывается, больше волновали подписи: “Свой же брат демократ!”. Е. А. назвал несколько лиц, мне известных: А. И. Приставкин, Т. А. Бек, А. Курчаткин. Что ими руководило? Но я-то всегда в этом разбирался, я, человек, представляющий себе нижний этаж человеческой природы. Тогда буквально все предлагали себя в лидеры. Очень хорошо об этом сказал Толя Курчаткин, когда позже они встретились на каком-то приеме. С вопросом обратился Е. А. Ответ Курчаткина: “Ну, ты в Нью-Йорке, а я — здесь”. Дорогое и откровенное признание. Я никогда не смогу забыть смерть сумасшедшего Осташвили из-за Толиных очков. Тут же я вспомнил, как все же не взял Толю, с которым раньше дружил, к нам в институт мастером, когда он об этом просил и я это сделать мог. Я не забыл эпизод с Осташвили и разбитые очки, за которые человек потерял жизнь. Ах, эта страсть быть на сцене постоянно у рампы!

С Таней Бек, по словам Е. А., произошло по-другому. По телефону: “Таня, зачем ты это подписала, неужели ты во все это поверила?” — “Ну что ты, Женя, я же знаю тебя с пятнадцати лет. Я ничего не подписывала”. — “Тогда, Таня, опровергни это в печати”. — “Я никогда не стану унижаться и опускаться до этого”. Пришлось в этой беседе и мне по дружбе рассказать свою историю про подругу Таню, когда она сначала ставила, а потом снимала свое имя на моем предвыборном плакате. Я ее тогда понял, ей жить со своими товарищами демократами, я ее тогда простил, но не забыл. Мне вообще показалось, что и Е. А. рассказывает мне эти истории в надежде на мой дневник, и я внимательно его слушаю, чтобы вынести на свет Божий еще и другую правду. Но, с другой стороны, при огромной писательской активности Е. А. он, наверное, напишет или уже написал об этом и сам.

14 января, воскресенье. Для “Труда”:

“Два бенефиса этой недели. Значительное повышение цен на железнодорожный транспорт, включая пригородную электричку, вызвало бы в любой стране, но не в нашей, всеобщую забастовку. Практически огромная страна превращается в ряд удельных княжеств, когда из одного в другое надо будет сплавляться по рекам. История повторяется. Считается, что все это результат особых экономических условий и объективных обстоятельств. Но пора признать, что дело еще и в отвратительном управлении. Мы люди простые и сразу называем, как нам видится, главного героя. Это господин Аксененко, знаменитый тем, что всегда был под рукой у Ельцина в Бочаровом ручье. Это его рук дело. Хорошо, что хоть дали ему по рукам, когда он выходил с инициативой децентрализации железных дорог России.

Второй бенефис связан с именем знаменитого публициста Максима Соколова, появившегося в программе “Однако”. Ему принадлежит мгновенно ставшее знаменитым высказывание — “гуманитарное бомбометание”. Это о безобразии, которое НАТО сотворило в Косове”.

15 января, понедельник. С утра звонил Сереже Кондратову в “Терру”. Он, конечно, невероятный парень, говорит: “Пиши письмо, может быть, в этом году я тебе на кинофестиваль денег и дам”. Может быть, у богатых людей это что-то вроде отпускного… некая жертва судьбе, стремление следовать привычкам богатого человека? Истоки таких, как у Сережи, поступков у меня не поддаются анализу. А может быть, мы просто не знаем русского сердца? Но вот и Гусинский, как сказал мне в свое время Валера Белякович, давал ему большие деньги на театр. То, что это жертва, “замаливание”, для меня бесспорно, но есть и что-то еще неуловимое… Некая страсть к конструированию и в других областях.