Выдохшиеся. Когда кофе, шопинг и отпуск уже не работают

Какой бы успешной и наполненной ни была жизнь, в которой мы добились благополучия, стали мудрее, приобрели способность удивляться и быть великодушными, в какой-то момент она подойдет к концу. И независимо от того, что происходит после смерти: остается ли душа бессмертной, попадем ли мы в рай или в ад, предстоит ли перевоплощение или наша энергия вновь станет частью Вселенной или просто перестанет существовать вообще, – физическое существование и известная нам жизнь завершатся. Является ли смерть окончательным событием или просто переходом к какому-то иному состоянию – она, безусловно, «конечный пункт». Возможно, это не конец истории, но определенно «конец главы». И как гласит заголовок на сатирическом сайте The Onion

: «Уровень смертности в мире стабильно держится на отметке 100 процентов».

В современном, сильно поляризованном мире, когда СМИ тратится столько чернил (или пикселей) на подчеркивание нашей разобщенности и опустошенности, смерть – это то, что всех нас безусловно объединяет. Это поистине «универсальный уравнитель». И все же мы так мало говорим о ней! В бездушном зале ожидания аэропорта, проведя с совершенно незнакомым человеком каких-нибудь десять минут из-за задержки рейса, мы легко можем войти с ним в контакт и завязать очень тесные отношения на основе общей привязанности к телесериалу «Безумцы», однако нам редко приходит в голову сблизиться по поводу обсуждения огромной проблемы – всеобщей смертности.

Само собой разумеется, на Западе мы по большей части пытаемся замять эту проблему и не обсуждать ее. И чем ближе подступает смерть, тем глубже мы «хороним» мысли о ней, отчаянно возводя преграды в виде различных приборов, трубок, сигнализаций и поручней между собой и человеком, готовым пересечь границу жизни и смерти и оказаться по ту сторону. Медицинское оборудование оказывает на человека, то есть пациента, своеобразное действие, в результате которого начинает казаться, что тот постепенно теряет свои человеческие качества и его судьба становится для нас – тех, кому повезло и кто еще жив, – менее важной. Таким образом мы получаем возможность не думать об этом, бесконечно откладывая на потом решение этой проблемы, как нечто из списка дел, до чего у нас никогда не доходят руки – как, например, перейти на другой тарифный план интернета или провести ревизию гардероба. Умом мы понимаем, что когда-нибудь соберемся – или будем вынуждены – сделать это. Но полагаем, что можно подождать, пока это не стало действительно острой необходимостью. Думать о смерти – это то же самое, что присматриваться к новому водонагревателю, пока старый еще работает. Зачем это делать сейчас? Что это изменит? Какая от этого выгода?

На самом деле – довольно не маленькая. В действительности на свете нет ничего более поучительного для жизни, чем смерть. Если мы хотим иначе сформулировать, что значит преуспевать, нужно, чтобы мысль о неизбежности смерти стала неотъемлемой частью повседневной жизни. Невозможно понять, что значит «живой», не понимая, что такое «мертвый». Смерть есть непременное условие жизни. Не успев родиться, мы тут же начинаем умирать. Отведенное нам время столь бесценно именно потому, что оно ограничено. Можно жить, лихорадочно стараясь запастись деньгами и властью из безотчетного желания подстраховаться на случай неминуемого. Однако ни деньги, ни власть не более долговечны, чем мы сами. Да, разумеется, можно оставить детям наследство, но можно также поделиться опытом полноценно прожитой жизни, приобретенной мудростью и способностью удивляться. Чтобы по-новому определить понятие успеха, нужно пересмотреть наши взаимоотношения со смертью.

Хорошо помню, как тщательно я готовилась к своим родам: ходила на курсы для беременных Ламаза, занималась дыхательными упражнениями, без конца что-то читала на эту тему. Как странно, подумала я однажды, часами учиться, как привнести новую жизнь в этот мир, и при этом тратить едва ли больше минуты на то, чтобы научиться, как его покинуть. Почему в нашей культуре нет места подготовке к уходу из жизни с благодарностью и достоинством?

Мы с явной одержимостью используем социальные сети, чтобы увековечить все события своей жизни, как будто запечатлевая все происходящее на фотографии, чтобы сделать жизнь менее эфемерной. В действительности же, хотя следы виртуальной личности, может быть, и задержатся в прошлом чуть дольше нашей физической оболочки, они столь же недолговечны.