Выдумка

Я осознаю, что дети немного старше, чем я думала. Их лица подсказывают мне, что им около пятнадцати лет, но их тощие тела, делают их них девятилетних.

Один ребенок спрашивает у Льюиса, что у него в чемодане. Улыбка Льюиса сияет как полумесяц, которого так не достает на небе, но я не слышу, что он говорит.

— Льюис! — я снова зову его.

Он не отвечает.

— Льюис, — я ощущаю подступающее головокружение. Я слышу потусторонние голоса извне.

— Льюис, — повторяю я, прежде чем они вернут меня в реальный мир.

Но уже слишком поздно. Я покидаю свое видение, мои глаза смотрят на чемодан Льюиса. Почему внутрь напихана одежда? Похоже на костюмы. И после этого видение исчезает.

Своеобразный дым вторгается в мои ноздри. Я начинаю чихать и открываю глаза. Пиллар сидит напротив меня в машине скорой помощи, и говорит:

— Дым из кальяна Страны Чудес никогда не подведет, если нужно кого-то разбудить. Даже лучше, чем луковица.

Королевский Театр, Друри Лейн, улица Катерины, Лондон, Наши дни

Спектакль, на который мы пришли в Королевский Театр: Приключения Алисы под землей. Это новая постановка, которую запустили лишь неделю назад, когда начались убийства. Думаю, Пиллар мог оказаться прав. Уж слишком много совпадений. Сегодня мы должны встретиться с таинственным Пекарем.

— Глава «Поросенок и Перец» где появится Герцогиня, должна быть веселой, — вычитывает Пиллар из местной программки. Шофер позади нас покупает нам билеты.

— Правда? — я немного расправляю платье. Я не привыкла, чтобы одежда открывала мою кожу. Мне не комфортно на таких каблуках. Что не так с кроссовками, или еще лучше, что плохого в том, чтобы прийти вообще босиком?

— Так пишут в газетах, — Пиллар рассматривает рекламные щиты «Предыдущие представления». — Проклятие, — бормочет он. — Мы пропустили мюзикл Шрека.

— И «Каролину», Нила Геймана, — показываю я.

— Тебе больше по душе Льюис Кэрролл, или Нил Гейман? — он игриво указывает на меня пальцем.

— Кэррол, — не колеблясь, отвечаю я. — Льюис Кэрролл или Дж. Р. Р. Толкин? — отстреливаюсь я.

— Кэрролл, — он даже не задумывается. — Люис Кэрролл или К. С. Люьис?

— Хм…, - я люблю книги про Нарнию. — Хах, Кэрролл. — Не могу устоять. — Льюис Кэрролл или Чарли и Шоколадная Фабрика? — мне начинает нравиться эта игра.

— Не могу сравнивать автора и книгу, Алиса, — говорит он. — Вот еще одна хорошая идея: у кого абсурдней чувство юмора: у Льюиса Кэрролла или Бога?

Я поднимаю бровь. Я не могу ответить.

— А Вы как думаете? — я чувствую себя до жути игриво.

— У Бога, конечно же, — он машет рукой приближающемуся мышиному шоферу, который, запыхаясь, несет наши билеты. — Просто посмотри на то, что он создал, — он тайком указывает на шофера. — Что может быть абсурдней вот этого.

— Нет такого слова, «абсурдное», — я прикусываю губу от его грубого сарказма.

— Кто сказал, что это слово? Абсурд — это эмоция. — Он подмигивает и радуется билетам, что протягивает ему шофер.

— Восемь билетов, как Вы и заказывали, — сообщает шофер.

— Восемь? — я хмурюсь, глядя на Пиллара.

— Твои и мои места, — Пиллар загибает пальцы. — Два места слева и справа от нас, два позади и перед нами.

— Зачем?

— Меры предосторожности, Алиса, — говорит Пиллар. — Кто знает, что может произойти внутри? У меня плохое предчувствие по этому поводу.

— Все ваши места находятся прямо в центре театра, — уточняет шофер.

— Злые люди, вроде террористов, довольно тупы, — Пиллар избавляет меня от вопросов. — Они обычно начинают взрывать задние места, если начинают атаку извне. Или взрывают передние сидения, если пьеса весьма успешна. Посередине будет как раз в самый раз.

— Если только театральная люстра не свалиться Вам на голову прямо посереди зала, — Мои ответные издевки растут на глазах.

— Если нечто падает тебе на голову перпендикулярно с небес, то это не террористы, — возражает Пиллар, и протягивает мне свой портативный кальян. — Это Божественное чувство юмора.

— Это еще зачем? — я гляжу на его Лего-Кальян.

— Проносить кальяны внутрь запрещено, а я чувствую, что он мне понадобиться.

Я прячу его в недрах платья, надеясь, что Пиллар по дороге обо всем договориться с охраной.

— Итак, позволь мне на сегодня стать твоим гидом, мисс Эдит Уандер, — ОН приглашает меня присоединиться к нему, и я соглашаюсь. — Притворись, что я твой отец, — шепчет он через практически полностью стиснутые губы, когда мы смотрим на охрану у входа. — Кстати, улыбка тоже творит чудеса.

Мы вместе улыбаемся, но я вынуждена спросить его шепотом:

— Почему Вы назвали меня Эдит?

— На случай, если случиться нечто ужасное, не хочу, чтобы искали потом тебя, — отвечает он, не глядя на меня. — Можно подумать, твоя сестра что-то для тебя да значит. Давай подкинем ей проблем.

Мы продолжаем улыбаться охранникам.

— Скажи охраннику, что по твою сторону, что у него исключительный вкус в одежде. Это послужит неплохим отвлечением.

— Но он одет в скучную униформу, — прошипела я сквозь фальшивую улыбку.