Выгодный риск

– Прошлым летом в Ницце эти господа познакомились со мной, чтобы изменить своим женам, за что лишились некоторых драгоценностей и денег…

Подобная откровенность месье Жано понравилась.

– В полицию эти господа не заявляли, – сказал он с улыбкой.

– Конечно нет, – ответила Агата. – Им пришлось бы дать пояснение: при каких обстоятельствах их обокрала прекрасная незнакомка…

– Что-нибудь еще известно об этих господах? – продолжил Пушкин.

Он говорил так, будто полчаса назад не спас ее жизнь. Агата не хотела замечать эту холодность.

– Из газет я узнала, что трое из них погибли в результате несчастных случаев, – сказала она. – Но когда увидела новость, что погиб и Саратовский, решила на всякий случай покинуть Ниццу.

– Почему?

– Слишком странные совпадения.

– Вы просили их оформить на ваше имя страхование жизни с выплатой страховой премии?

Агата выразительно нахмурилась.

– Что за глупость? Уж вам, господин Пушкин, известно, что у мужчин баронесса фон Шталь забирала деньги и брильянты сразу. После чего исчезала навсегда.

Из кармана сюртука Пушкин вынул четыре листочка и показал. Месье Жано еле сдержался, чтобы не издать радостный клич.

– Судя по этим квитанциям, страховые премии получали вы. Девяносто тысяч франков.

– Господин Пушкин, вы же знаете, что это глупость.

– Французская полиция думает иначе, – ответил он.

Инспектор Жано выразительно кивнул:

– Более того, на вас хотели указать как на убийцу всех четверых.

От такой новости Агата даже оторвалась от печки.

– Кто хотел?

– Валерия Алабьева сообщила месье Жано, что готова предоставить свидетеля преступлений и даже убийцу.

Инспектор подтвердил, как только мог.

– Валерия? – сказала Агата в глубоком изумлении. – Как же она могла так врать… Она же вызвала меня, чтобы я помогла ей… Хорошо, пригласите Валерию, пусть повторит обвинение, глядя мне в глаза…

Пушкин обменялся с месье Жано взглядами, понятными каждому полицейскому. Хоть русскому, хоть французскому.

– Мадемуазель Алабьева погибла, – сказал Пушкин, наблюдая за реакцией Агаты. – Она убита… Мы с инспектором ждем пояснений, как на квитанциях о выдаче денег оказалась ваша фамилия.

Агата издала звук, как будто не вынырнула из проруби.

– Я поняла… Теперь я поняла… – проговорила она, опустив лицо. – Валерия расспрашивала меня о слабостях мужчин… И я рассказывала на наглядных примерах, чтобы приготовить барышню к жизни…

– Про всех троих?

– Четверых… О каждом в отдельности…

– Разговоры не объясняют квитанций.

– Это не главное, – Агата собралась, как для прыжка через пропасть. – Несколько раз Валерия брала у меня паспорт. Она говорила, что хочет сыграть в Монте-Карло на рулетке. Не может играть в Ницце в городском казино, чтобы ее случайно не заметил отец. В Монте-Карло не пускают барышень до совершеннолетия.

Месье Жано подтвердил молча: не пускают молоденьких барышень к колесу. Все строго.

– Теперь я понимаю, зачем ей был нужен паспорт… И откуда у нее появлялись выигрыши… Какая подлость… И безмерная глупость… С моей стороны, – продолжила Агата, глядя прямо в лицо Пушкину. – Она обыграла меня… Вы были правы: Валерия – совсем не та, за кого я принимала ее… Это урок: с женщинами нельзя дружить… Кроме вашей тетушки…

Пушкин протянул квитанции Жано. Инспектор принял их, как великую ценность.

– Восторгаюсь вашей дерзостью, мадемуазель, – сказал он с поклоном. – Грабить мужчин и не бояться, что вас разоблачат… Ницца куда меньше Москвы.

– Никакой дерзости, – ответила она. – В ресторанах появлялась роскошная дама в вызывающем платье, а по улицам гуляла скромная женщина в очках и соломенной шляпке… Мужчины не умеют узнавать…

– Блестяще! – заявил месье Жано, подумав, что и он бы не смог опознать женщину с разными прическами. – Но позвольте, господа, кого же мадемуазель хотела привести в качестве свидетеля? – спросил он.

Вопрос повис в воздухе.

– Она бы привела Валерию Алабьеву, – ответил Пушкин. – Вы же общались с месье Лазаревым. А вместо него пришел свидетель: она сама. Логично и просто…

Месье Жано осталось только признать факт.

– Но если баронесса не убивала этих несчастных, кто же убил их и супругу месье Алабьева, мадам Полину?

– Вы получите ответ, – Пушкин настолько согрелся, что его стало клонить в сон, он отодвинулся от печки. – Ну а теперь, баронесса, когда французская гильотина вам больше не грозит, жду ваши показания. Переходите на русский… Что с вами случилось?

Так много Агата давно не говорила.

…Начала с ужина в ресторане гостиницы «Континенталь» и с того, как заметила Алабьева, как преследовала его на Красной площади, а потом упала с ледяной горки. Как на следующее утро решила узнать наверняка, показалось ей или нет, и снова поехала в «Континенталь». Как Алабьев затащил ее в номер и она получила удар по голове. Потом сидела связанная на кровати, а в нее вливали омерзительную водку до бесчувствия. После чего происходившее было как в бреду: не помнит, где была, что делала. Очнулась в сарае, с холщовым мешком на голове.

– Теперь есть основания, чтобы арестовать Алабьева, – закончила она.

Вызывать полицейского исправника для проведения ареста Пушкин не спешил.