Выйти замуж за шейха

Рву зубами собственные губы до тех пор, пока на языке не появляется вкус крови. А шейх, оторвавшись от меня, усмехается своими влажными от моих соков губами. Так порочно и бесстыже. Грязно и пошло. Должно быть, со стороны это выглядит ужасно. Но меня от его вида, такого жаляще-ядовитого и возбуждающего, ведёт.

А потом его поцелуй. Со вкусом моего желания. Такой страстный, слегка болезненный. И я стону от этой сладкой боли, мечтая ощутить её ещё раз. Ещё много раз.

Эмир обхватывает сильными пальцами мою шею, сжимает почти до хрипа.

– Ты сводишь меня с ума, Райхана. Ты делаешь меня уязвимым, и я ненавижу тебя за это. Так же сильно, как и хочу. Чувствуешь, как сильно я тебя хочу? – сжимает, намеренно причиняя мне боль, но я не собираюсь чинить сопротивление. Мне это нравится. Нравятся его слова, эта одержимость во взгляде и сумасшествие в его касаниях. – Я так хочу тебя. Хочу, чтобы ты любила меня, Райхана. Слышишь? Я готов замучить тебя, запытать. Лишь бы получить твоё сердце, – его горячечный шёпот и рука, перекрывающая мне кислород. Мне не страшно. Знаю, что он не причинит мне вреда. Не сможет.

– Ты можешь его получить иначе, – вырывается из меня подлое, и рука эмира тут же разжимается. Он ловит своими губами мои, оттягивает зубами нижнюю, кусает, заставляя зашипеть от боли.

– Лгунья. Ты лгунья, Райхана. Надежда, которую ты мне сейчас даёшь – яд. Ты отравила меня, и я готов обманываться вечно, – его шепот яростный, злой. Скалится мне в лицо, больно сжимая щеки. – Если ты предашь меня однажды, если хотя бы попытаешься…

– Ты меня убьёшь, – заканчиваю за него, а Халим поднимается на ноги и дёргает меня за руку за собой.

– Так и будет, – подхватывает меня на руки и несёт под водопад, где мы снова останемся вдвоём, а мои крики заглушит шум воды.

ГЛАВА 17

– Ну что там? – голос Давии ей самой казался чужим. Ледяным и жалким одновременно. Она ненавидела себя такую. Беззащитную, неспособную что-либо изменить. Беспомощную. Слабую.

Она, рождённая для будущего эмира, не привыкла к тому, что-то может происходить против её воли. Не так, как хотелось ей. Конечно же, она обязана покориться законам и быть послушной, как и полагается первой жене эмира Халима эль Хамада, которому все влиятельные люди Эль-Хаджа пророчили блестящее и долгое правление. Должна покориться. И она так и сделает.

Давия должна быть сильной, чтобы выдержать. Она с детства знала, что легко не будет. Мало просто стать женой шейха и родить ему наследника. Нужно быть умнее, хитрее, изворотливее. Особенно, когда есть сильная соперница. До могущества всего один шаг. И до падения вниз, в самую пропасть, где ползают мерзкие нищие людишки, столько же. Давия знала об этом, потому что её дед родом с того самого дна. Ему когда-то повезло подняться до вершин. А ей теперь, похоже, грозит падение…

Давия воспринимала русскую, как сильного противника с самого начала, ни на минуту не обманываясь. Невинное, белоснежное личико русской не собьёт с толку женщину, которая здесь родилась, выросла и впитала борьбу за власть с молоком матери. Русская опасна. Очень. И не потому, что красива. О, нет. У Халима было много красавиц. Но ни на одной из них он не был так помешан. Ни одну не сделал свой женой. Если бы шейх мог любить, Давия бы подумала, что это оно и есть. То страшное чувство, из-за которого мужчины теряют головы. Даже такие могущественные и сильные, как эмир.

Стоит только ему захотеть, и русская станет главной женой несмотря на то, что ею по всем законам должна быть Давия. Этого допустить никак нельзя. И она не допустит. Сдерет с этой проклятой русской кожу живьем, но не допустит, чтобы та родила эмиру сына. Ни в коем случае.

– Как вы и велели, я наблюдаю за этой женщиной, – в полголоса пропела молодая служанка. Она знала, что русскую в присутствии Давии нельзя называть женой эмира. За это госпожа разорвёт рот и выдерет из него язык.

– Эмир там? С ней? – вытянувшись в струнку у окна, устремила свой взгляд вдаль, не желая сейчас слушать ответ служанки.

– Да, моя госпожа. Он там…

– И что? Он был с ней в ночь после никаха? – голос предательски дрогнул. Конечно же, он был с ней. С этой тварью, неизвестно какими чарами околдовавшую его. Что, если она уже носит в своём животе его ребёнка? И родит раньше, чем Давия хотя бы забеременеет? Это станет катастрофой. Для неё, для Давии.

– Был госпожа. И утром у озера тоже. Я видела их там… у воды.

Давия резко повернулась и успела заметить, как верная Айше толкнула девчонку, чтобы та замолчала. Махнула Айше, чтобы оставила её в покое.

– Продолжай. Чем они там занимались? У воды?

Девушка покраснела, опустила взгляд.

– Госпожа моя… Я не могу этого рассказать… Это стыдно. Нельзя о таком говорить.

– Говори, Асма. Иначе, я тебя побью, – шагнула к служанке, и та сжалась, склонив голову.

– Эмир, он… Он стоял перед ней на коленях, – и тут же вскрикнула от болезненной пощёчины. Ладонь Давии обожгло болью, а на лице Асмы проступило алое пятно.

– Что ты несёшь? На каких ещё коленях?! Я тебя спрашиваю, что там делал эмир!