Выход из мёртвого пространства

Поехали дальше, заворачивая по пути на все встречающиеся аэродромы, расспрашивали, не знает ли кто, где базируется наш полк. Казалось бы, мы не могли не вызвать подозрения, но провожали нас равнодушными взглядами. Видимо, таких, как мы, потерявших свою часть, было тогда немало. Не арестовывать же всех, не отдавать под трибунал.

Ни одном из аэродромов я увидел человека, который показался мне знакомым. Подложив под голову парашют, он спал под крылом самолета. Подошел ближе, вгляделся: точно, Вадим Фадеев. Эх, жалко будить! Но Вадим уже сам открыл глаза:

- Георгий! Ты откуда?

- Оттуда! - махнул я рукой. - Полк свой ищу.

- Как там наши?

- Петю Откидача сбили... Саша Волков погиб...

- А Истрашкин, Плотников, Шумов?

- Знаю, что из Нижне-Ольховой взлетели, а что дальше мрак и туман.

- Веселенькие дела! - даже присвистнул Вадим. - Ну и как тебе двести двадцать седьмой?

Какой двести двадцать седьмой?

- Да приказ Верховного! Ой, ты же ничего не слышал. Приказ драконовский вчера читали: ни шагу назад, стоять насмерть, за отступление без приказа высшего командования - расстрел. Ты-то по приказу отступаешь? А то смотри...

- Вадим, твои шутки...

- Хороши шутки! До Волги допятились! Кстати, в том приказе сказано, что кое-чему надо и у врага учиться. Вот это точно!

Тут к самолету Вадима подъехал стартер. Пожав мне ругу, Фадеев сказал:

- Мне пора! И так засиделись. Привет всем нашим! Кто жив, конечно...

И-16 рулил на взлетную полосу. Наших мы нашли в районе Буденовска. Оказалось, на аэродром в Погорелом налетели немецкие самолеты, и остались от истребителей рожки да ножки. Даже на разведку Истрашкин с Давыдовым летали на учебно-тренировочном УТИ-4. Довоевались...

Разговоры были только о приказе No 227. Пожалуй, только мы с водителем не слышали текста приказа. Но пересказали нам его достаточно точно. Этот приказ был адресован каждому из нас.

Чтобы он стал известен всем, шли на меры чрезвычайные. Например, комиссар полка Федор Сергеевич Королев на У-2 специально, кружил над землей и, когда замечал группу отступающих, садился, собирал бойцов и командиров, зачитывал им приказ. И что удивительно: еще минуту назад в панике отступающие люди говорили "Правильно!" и шли занимать оборону. Парадокс вроде бы: неужели для того чтобы понять, что правильно, а что неправильно, человеку нужен специальный приказ, да еще написанный такими словами? Хотя...

Нет, не буду ничего говорить по поводу этого приказа. Сейчас военные историки спорят: правильный приказ, неправильный, ту он цель преследовал, другую цель... Пусть доспорят. Скажу только, что тогда этот приказ я одобрял полностью, хотя считал, что для летчиков он особого значения не имел. В авиации трусости и так почти не было. Сама профессия изначально трусости не терпит? Более высокий уровень подготовки был у летчиков? Бой им приходилось вести чаще всего на виду у сотен людей - как тут струсишь? По-моему, любая из этих причин (а скорее всего, все вместе) и есть объяснение.

Дороги отступления привели наш 446-й осап в Махачкалу. На аэродроме под городом пилоты облетывали полученные из мастерских, отремонтированные И-16, прикрывали его от налетов вражеской авиации.

Жадно ловили мы сводки о положении на фронтах. Враг устремился вдоль Черноморского побережья к Новороссийску, пытаясь прорваться к Сухуми и Батуми, чтобы соединиться там с турецкими войсками, которые только ждали сигнала к наступлению. Вторая группировка прорывалась вдоль Каспийского моря к Баку.

Совсем близко, на моздокском направлении, тоже шли ожесточенные бои. Специальный германский корпус, укомплектованный альпинистами, стремился через перевалы Кавказского хребта в Закавказье, но, благодаря активной обороне, Нальчик захватить противнику не удалось.

Тогда враг усилил здесь свою авиацию, перебросив подкрепления с запада и от Сталинграда. В звездном налете на старые промыслы Грозного участвовало 130 бомбардировщиков. 31 самолет потерял противник, но облако черного дыма от горящей нефти дошло до Махачкалы. Страшное было зрелище!

Несколько дней спустя поступил приказ: одной эскадрилье полка перебазироваться в Нальчик. Первыми уехали мы, техники, чтобы встретить там летчиков. Километрах в десяти от аэродрома проходил передний край, слышны были разрывы артиллерийских снарядов. Вскоре прибыла эскадрилья Владимира Истрашкина и начала боевую работу.

От него мы узнали печальную новость о гибели аса 4-й воздушной армии, командира эскадрильи 40-го истребительного полка Ивана Марковича Пилипепко, личности поистине легендарной. Но легенды сочинять о нем не требовалось, вот простые факты: 520 боевых вылетов, 10 лично сбитых самолетов противника и 29 в группе. И погиб он геройски. При штурмовке вражеского аэродрома в станице Солдатской было уничтожено много самолетов. Участники налета рассказали, что один "мессершмитт" Пилипенко сбил, второй подбил, а затем направил свой И-16 прямо "в лоб" немецкому истребителю, спасая ценой своей жизни жизнь товарища.