Выходное пособие

Он привел меня в подвал, где жил. Это была комната с матрасом на полу. Посередине был водосток. Я осталась там на годы. Приходила и уходила. Мы смотрели фильмы Антониони, Хичкока, Альмодовара, а над головами у нас ходили по тротуару люди. Мы вставали ночью, прогуливались мимо магазинчиков, мимо фуцзяньских фабрик-кухонь, около которых непрерывно разгружались и загружались грузовики, а трубы дымили во имя производства пельменей и вонтонов. Когда у меня совсем не было денег в первое время в Нью-Йорке, я практически только ими и питалась по вечерам; а воду, в которой они варились, выпивала, как суп, чтобы было посытнее. Так делала и моя мама в Китае.

Нью-Йорк знает, как вас забыть.

— Послушай. Посмотри на меня. Мне надо тебе кое-что сказать.

Я перестала с ним видеться после той ночи. Я перестала с ним разговаривать. Я не поднимала трубку, когда он звонил, и не отвечала на его сообщения. Я не собиралась никуда с ним уезжать. Я хотела разойтись с ним, как в море корабли. Я освободилась от всего и полностью погрузилась в работу. Я вставала. Ехала утром на работу. Возвращалась вечером домой. Я следовала определенному распорядку.

На работе между тем дела шли своим чередом. Каким-то макаром гонконгскому отделению удалось найти другого поставщика для Библии с каменьями. Библии поставлялись с аметистами, опалами и розовым кварцем на серебряной цепочке. В преддверии рождественского сезона их упаковывали в коробки, коробки ставили на палеты, и все это грузили на корабль в гонконгском порту вместе с другими экспортными товарами. Когда груз был уже в море, этот поставщик камней тоже закрылся из-за пневмокониоза у рабочих.

Я просто делала свою работу.

Я вставала. Ехала утром на работу. Там первым делом читала новости. На Брайтон-Бич обнаружена стая мертвых чаек, запутавшихся в водорослях. Различные источники сообщают о непонятном аромате, который распространяется по Верхнему Вест-Сайду и Морнингсайд-Хайтсу, сладком и теплом, похожем на запах печенья с шоколадом. По мнению одного известного ресторанного критика, лучший суп с пельменями подают в крошечном заведении во Флашинге. Разразился скандал, когда всплыли фотографии, на которых видно, в каких антисанитарных условиях лепят пельмени. Возрастает число жертв лихорадки Шэнь. Сотрудник American Apparel утром обнаружил на ступеньках магазина компании в Вильямсбурге подкинутого младенца. Местный блог немедленно окрестил его Грудным Хипстером, и так появился очередной интернет-мем.

Все еще было лето. Я хотела тусоваться.

После работы я ходила по барам вместе с художественными девицами и клевала тапасы. Однажды вечером я оказалась в лофте Лейн в Сохо. Я стояла у окна с бокалом вина в руке, прижавшись лбом к прохладному стеклу. В тот вечер я всем подряд указывала на свой лоб.

— Потрогайте, — говорила я заплетающим языком, прислоняясь к барной стойке. — Я больна? У меня температура?

Я хотела, чтобы все они согласно подтвердили, что я действительно больна, что я должна была сегодня остаться дома. Потому что я чувствовала себя нездоровой, не в своей тарелке, меня тошнило. Но все они надо мной смеялись.

— Ты в полном порядке, — заверил меня один тип. Миллион рук дотрагивался сегодня до моего лба, так что теперь это была самая грязная, самая бактериальная часть меня.

Теперь в лофте у Лейн должна была собраться какая-то компания; мелкие подарки для гостей уже были закуплены, и мы, похоже, собирались зажигать. У меня за спиной Лейн и Блайз нацепили респираторы и отпускали шуточки насчет «эпидемической моды». Что бы это ни значило, они истерически хихикали. Я еще не так много выпила за этот вечер, но звуки уже начинали сливаться вместе. Никому не известный хип-хоп из колонок; вода, журчащая в настольном фэншуйном фонтанчике в углу; звяканье ключей где-то вдалеке.

Внизу на улице одинокое такси пробиралось по булыжной мостовой, включив дальний свет.

Я раньше никогда не бывала в квартире Лейн, на пятом этаже лофтового комплекса. Утешало нас только то, что Лейн была из богатых — ее папа занимался элитной недвижимостью в Майами или чем-то в этом роде, — так что у нее вдобавок к зарплате от «Спектры» был еще и трастовый фонд. Мы переходили из комнаты в комнату, а Лейн щелкала выключателями и демонстрировала нам неоштукатуренную кирпичную кладку и мебель середины века, прекрасную в своей непосредственности, плакаты с голыми девками, мраморные столешницы и хромированные светильники. С изрядной долей гордости Лейн сообщила, что живет совсем рядом с домом, где умер Хит Леджер. В гостиной с высоким потолком стояли имсовские кресла и лежал белый ворсистый ковер, на котором был разбросан наполнитель для кошачьего туалета, хотя кошки нигде не было видно.

— Сьюки! — звала Лейн время от времени. — Сьюки! — Затем она поворачивалась к нам и объясняла: — Она очень застенчивая. Поэтому я зову ее Куксьюки.

— Сьюки! — позвала я, разражаясь хихиканьем. Мне показалось, что я слышу кошку, какой-то металлический звук, как позвякивание кошачьего колокольчика.