Выражение монашеского опыта

Это один из трех главных способов той тотальной войны, которую враг ведет против человека. Первый способ состоит в том, чтобы обманом заставить человека блуждать в неведении и неверии, тем самым лишая себя спасения. Во втором случае человек, обладающий знанием и верой, попадает в сети ложного вероучения, лежащего вне нашей Святой и Соборной Церкви, и в результате не получает от своей веры никакой пользы, подобно принимающему в уплату фальшивые деньги. Третий же способ, самый запутанный и темный, заключается как раз в том, чтобы, соблазнив человека самонадеянностью и тщеславием, отнять собранное с трудом, поскольку Господь гордым противится. [291]

Приведу в точности часть слова старца о способе первого нападения врага посредством помыслов тщеславия: «Когда ты молишься и беседуешь с Богом, радуясь сладости молитвы, так что душа твоя переполнена веселием, вдруг самомнение, пришедшее, словно некий разбойник, обращается к твоему уму, говоря втайне, как некогда змий Еве: „Ты уже получил благодать, уже достиг меры святых“». Наши богомудрые отцы в прошлые времена тщательно изучили свойства этого хитрого, многоликого и искусного в брани врага, охарактеризовав его с помощью различных имен и образов, чтобы показать опасность его неустанных злоумышлений и неизбежность гибели для того, кто станет его жертвой. Приснопамятный старец, благодаря своему огромному опыту знавший его неусыпное и ни перед чем не останавливающееся стремление настигать человека вне зависимости от времени, места и обстоятельств, так что не осталось почти никого, кто не испытал бы на себе его злодеяний, вывел этого врага уже в третьем слове, чтобы подвижники как можно раньше узнали о нем. При помощи многих примеров, служащих отрицательными образцами, он обучает читателей, чтобы те не попали в трудноразличимые сети вражьи.

Насколько правы были святые отцы, когда сравнивали проказу самомнения с тем колючим тернием, что носит имя волчцов! И действительно, у этой колючки, как любой из нас знает на собственном опыте, есть три ряда заостренных шипов, расположенных с трех сторон ее стебля, так что куда бы она ни попала, одна сторона всегда обращена вверх и всегда колется. Здесь возможно удивительное сопоставление с чумою тщеславия. В самом деле, если кто‑либо выделяется среди других общительностью и красотой, то его, будто бы превосходящего всех, поражает тщеславие! Кто‑то неопрятен и каким‑то образом ниже других? Такой опять‑таки тщеславится тем, что он подвижник, смиренный и добродетельный. Кто‑то постится и молится? Тщеславится и этой добродетелью. Кто‑то опять‑таки отличается воздержностью, но к другим относится более снисходительно, чтобы не раздражать их? Он тщеславится своей рассудительностью и свободою! Какую сторону колючки ни тронешь, обязательно поранишься! В качестве главного защитного средства против тщеславия старец рекомендует самопознание, так что едва ли не большая часть его слова посвящена этой цели. Он на деле доказывает, что всякое благо, даже и само бесстрастие, а также сыноположение, когда человек удостоится его, суть дары, посылаемые Богом.

Творения становятся причастными ко всякому благу, в том числе и самой жизни, благодаря самосущей Жизни и Первопричине — Богу. Старец приводит несколько подходящих к этому случаю размышлений и мест из Писания. Я навсегда запомнил изречение апостола Павла, на которое он постоянно ссылался: «Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?». [292] Хотя старец и краток в своих доводах, однако он не упускает возможности упомянуть о возвышенных состояниях, показывая, что эти последние достигаются с помощью Божественной благодати, а не человеческими усилиями и изобретениями, каковы бы ни были подвижничество человека и его внимание к себе. В качестве краткого возражения против эгоистических помыслов он использует имеющий высочайшее значение пример восхищения на Небо апостола Павла, отмечая, что это был вышеестественный дар, посланный апостолу, причем в этот момент оказалось невозможным определить, находился ли тот в теле или вне его. Старец сопоставляет действия Господа нашего, Который, находясь среди нас, различными способами исцелял человеческие болезни, с излечением страстей и болезней, свойственных ветхому человеку «со страстями и похотями». 

[293] Кто может сам по себе избавиться от страстей и плена греховного прошлого, а вместо них стяжать добродетели и дарования духовные без участия Божественной благодати? Если сказано, что «Бог производит в вас и хотение и действие», [294]

и Сам Господь говорит: «Без Меня не можете делать ничего», [295] то где же место для эгоизма и вообще гордости? Хотя теоретически эти сравнения, конечно, справедливы, однако подвижнику, особенно в часы искушений, трудно сделать их своим истинным и прочным достоянием, если только этому не предшествовали соответствующие испытания, благодаря которым человек может убедиться в собственном ничтожестве и недостоинстве.