Выражение монашеского опыта

Хотя разница между благодатью и прелестью и может быть в какой‑то степени описана с помощью указанных отличительных черт, в действительности правильно различить их могут лишь люди искушенные. Старец приводит в пример вино и уксус, которые подобны по своей природе и окраске, однако только знающие их вкус способны отличить одно от другого. С точки зрения нашего церковного предания, безмолвие в его чистом виде не является обыкновенным и общим для всех способом устроения духовной жизни. Это и отмечает старец, указывая на монашеское общежитие как на более распространенный и доступный для большинства путь. Путь же безмолвия и более строгого подвижничества он характеризует как более трудный, называя его «труднопроходимым и тернистым», однако приписывает его сложность не столько вообще его свойствам, сколько нехватке опытных и знающих его на деле наставников, столь необходимых в запутанных лабиринтах отшельнической жизни.

Я уже говорил о путях вхождения в воинство подвижников, так что теперешняя тема касается более высокой ступени духовной лествицы, еще раз кратко повторю сказанное вначале о том, как Божественная благодать призывает избранных ею людей в свое воинство. Согласно утверждениям старца, путь покаяния и вообще жизни по Боге представляет собою не человеческое изобретение, но дар и благодать Божию, которая не просто призывает следующих за ней, но, по слову Господню, привлекает их. «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня». [298]

Вышеестественная благодать превращает невозможное человекам [299]

в возможное при ее помощи, продолжая свое действие до того, что последующие ей все могут в укрепляющей их благодати. [300]

Первым двигателем здесь становится страх Божий. За ним следует движущая сила Божественной ревности, а после нее — возникающее постепенно ощущение вины и недостойного исполнения своих обязанностей. Это ощущение усиливает пыл ревности, благодаря чему трудолюбие сохраняется в течение всей жизни. Преуспеяние в многообразных подвигах трудолюбия, которое является нашим главным крестом, вызывает плач и печаль по Боге. Тогда разумный подвижник ищет место и образ жизни, согласующиеся с его главной задачей — подчинением и послушанием духовному отцу.

Поистине блажен тот, кто постепенно достиг такого состояния и, поискав, нашел духовного наставника, отвечающего требованиям безмолвнической жизни, ибо такой человек незамедлительно найдет скрытое на поле [301] его сокровище. Исходя из опыта нашего времени, старец представляет трудности, препятствующие избранию этого пути, однако ободряет и призывает к настойчивости тех, кто ищет подчинения духовному отцу. Избранный ими образ жития в полном послушании духовному отцу старец считает совершенным, однако отмечает, что в древности бывало и несколько иначе. Когда молодой человек, ощутив воздействие Божественной ревности, отрекался от мира ради более духовной жизни, то встречался с духовными старцами и оставался с ними до того времени, пока не усваивал в самых общих чертах основы безмолвия и монашеской жизни. Затем, получив благословение от старца, своего наставника, он поселялся в одиночестве, применяя на деле все то, чему научился, советуясь в течение всей остальной жизни или со своим старцем, или с другими опытными духовными отцами. Он отмечает также опасность, угрожающую невнимательным монахам, которые удаляются от заботы старцев и послушания им под предлогом якобы более безмолвной и духовной жизни, в действительности же побуждаемые унынием, своенравием и эгоизмом. Такие, не располагая элементарными способностями, которые соответствовали бы их стремлению, попросту сходят с законного пути. К несчастью для них, за этим следуют падение и прелесть сатаны, который умеет при помощи благовидных предлогов заманивать людей в свои сети. «Тот же, кто истинно пребывает в безмолвии по указанию воли Божией, постоянно оплакивает грехи свои», — говорит старец.