Выродок (Время Нергала)

Одним словом, Тимохин понимал, что соседям вовсе не хочется встревать в бандитские разборки, а кем был их сосед, они если и не знали точно, то догадывались.

Успенский тем временем бродил по двору и пытался, воспользовавшись методом журналиста, воссоздать картину происшедших событий.

Очевидно, Выродок давно наметил жертвой Баранова, за „оскорбления“. На митингах и в прессе Классик не стеснялся в выражениях в адрес Нергала.

Оперативники вернулись с улицы и доложили, что обнаружили место, где стояла машина, Рядом стояло дерево, кора которого местами была содрана. Очевидно, человек взбирался на дерево и наблюдал за происходящим во дворе и в доме.

Успенский представил, как Выродок, изготовившись к нападению, сидит на дереве, наблюдая за виллой… Во двор вдруг врываются незваные гости… Начинается бойня… Нергал не успевает, ОН в гневе… Но ОН человек рассудительный… После некоторых размышлений Нергал решает предоставить действовать бандитам… Сам ОН явится на виллу и „засвидетельствует свое почтение“ потом…

Успенский вошел в дом. Опер из бригады Тимохина о чем-то беседовал с начальником. В руке у него была видеокассета. Успенский подошел.

— Вот, Иннокентий Михайлович, некто оставил для нас, — сказал Тимохин. Только что обнаружили в спальне на полке с кассетами. Там стоял видак, а за книгами четыре кассеты. Ребята прокрутили начало, все порно, Хозяин перед сеансами любви повышал тонус. Пятая была завернута в бумагу, на ней красный зигзаг. Очевидно, нам с тобой адресована.

Успенский предполагал, что записано на кассете, смотреть ее не хотелось, но надо было.

Он представил себе, как. сделав свое страшное дело, уезжают отморозки… Нергал входит на территорию виллы…

— Ставьте, поглядим, — коротко бросил генерал.

Смотреть кассету собралась вся бригада.

Сначала шел общий вид двора, крупным планом демонстрировались трупы охранников, лежащих перед домом.

Затем „оператор“ перешел в дом, где также продемонстрировал всех убитых, очевидно, в тех положениях, в каких они оставались после ухода убийц.

После „обзорной экскурсии“ камера застыла, как бы бесцельно направленная в окно, и глухой голос произнес: „Хаос жизни“. Оператор перешел в детскую и, очевидно, поставил камеру на какое-то возвышение, и зрители увидели, как руки в перчатках ворошат белье в Шкафу, достают оттуда белое платьице, длинную белую сорочку. Здесь камеру снова переставили. Руки одевают детей. И вот детские тельца уже висят на веревках, которыми перехвачены за грудь и живот. Глухой голос комментирует: „Ангелы Неведомого бога Нергала“. Оператор снова берет камеру и переходит в спальню. Дальнейшее зрелище уже мало кто из оперативников мог выдержать.

Довольно часто в объектив камеры попадала то одна, то другая рука очевидно, того, кто производил съемку. Но назвать ее рукой нельзя было даже с самой большой натяжкой — нечто среднее между пятерней гориллы, лапой льва… и рукой музыканта, как ни странно это звучит. И именно необычайная гибкость и выразительность каждого когтя этой лапы придавали особую жуткость и фантасмагоричность всему происходящему.

Сначала лапы, размазывая кровь по телу женщины, гладят ее, как бы ласкают. Затем отрывают половые органы у мужчины, вставляют в рот женщины, затем на груди у мужчины появляется кровавый кривой разрез, женщину переворачивают на спину, перед этим вынув половые органы из ее рта, засовывают ей в разодранное кровоточащее анальное отверстие, а мужчину кладут на нее. Лицо его, изуродованное, залитое кровью, безвольно свисает с плеча женщины рядом с ее головой.

После этого у всех трупов охранников отрываются половые органы, один засовывается в анальное отверстие тому, кто лежит лицом вниз, второму, который лежит на нем, член засовывается в рот. Очевидно, дело сделано. Камера вновь показывает общий обзор, вновь бесцельно объектив направлен в никуда. Глухой колос комментирует: „Эстетика упорядочения смерти. Так повелел Неведомый“. После паузы еще слова: „Следующий ничтожный, кого ждет Нергал, кто оскорбил ЕГО, генерал Успенский“. Съемка закончилась.

Некоторое время в комнате царило молчание, потом Тимохин, чтобы снять напряжение, буднично сказал:

— Алехин, приобщи кассету к вещдокам, оформи как положено.

Слова эти действительно разрядили обстановку. Люди зашевелились. Кто-то отчаянно матюгался, будто не в силах остановиться, кто-то нервно засмеялся и сказал: „Рождаются же такие“, многие закурили, стали выходить во двор.

— А тебе, Кеша, надо бы срочно взять отпуск! — сказал Тимохин. — Шутки шутками, а до тебя ОН постарается добраться.

— Перестань! — устало сказал генерал. — Не могу я сбежать от НЕГО, ты же знаешь. Да и добраться ЕМУ до меня трудновато будет. Я ведь не обыватель, у меня и оружие, и силой не обделен. Придется схлестнуться, может, оно и к лучшему… Давай, производи все следственные действия, а я поеду в управление. Может, из Москвы от журналиста какие известия будут.

ЖУРНАЛИСТ