Высадка. Иней

— Нет, не понял, –передразнил мужчина, и тут же получил от Деги зуботычину.

— Порежу на куски, на лоскуты тебя, шваль, — бурчал дегенерат.

Мужчина вытер кровь, причём не рукавом и не рукой, а белым, как снег платком, и сказал:

— Вот телефон, вот деньги. Софья, дорогая, сними, пожалуйста, бусы, они довольно дорогие.

Глядя мне в глаза, он добавил:

— Кольцо не отдам. Оно обручальное.

Наш угрюмый предводитель хмыкнул:

— Кольцо тогда брать не будем. Идите, аристократы.

Клоп заверещал:

— Почему, почему мы его отпускаем? Пусть кольцо тоже дают.

— Пускай. Интеллигентные люди нужны обществу, они полезны. Если таких не останется, то будут только такие, как мы, — сказал Захар.

Почему-то сейчас зебра вызывала у меня ассоциации с тем мужчиной. В ней было что-то такое правильное, печальное. Честь какая-то. Да, Карфаген сводит меня с ума. Если в голове всерьёз крутятся такие мысли, что в котелке у слабого Маркуса? Я покосился на банкира. Вот он, офисный работник. Собирал налоги. Зачем мы здесь? Что мы ищем на Карфагене, как часто мы должны попадать в передряги и как нам из них выпутываться? Что дарит нам грядущий день?

В любом случае, всё в руках Господа, и только Ему определять наши дальнейшие цели, планы и развитие. Раз мы встретили диковинную зебру, значит, то не случайно.

Часть 1

Греховод. Глава 3

Глава 3. Hippotigris

Черно-белые полоски зебры начали переливаться, меняясь местами. Три шипастых существа на наших глазах изрыгали какую-то траву, которая буквально заваривалась в брюхе. Внутренние стенки зебры резко потели, генерируя довольно большое для размеров животного количество жидкости. Фактически зебра стала выглядеть как самый настоящий чайник. Жидкость коричневого цвета заполнила её почти до середины.

Мы с Банкиром увлечённо смотрели за разворачивающимся действом.

— Что же это такое? — спросил Банкир.

Зебра открыла рот, оттуда повалил пар.

— Что-то горячее, — подчеркнул я.

Банкир посмотрел на меня ошалевшими глазами, после чего заявил:

— В таких холодах мне нельзя мёрзнуть. Я вообще холода не люблю.

Порывшись в рюкзаке, он достал выдолбленную чашку, которую мы забрали из Стужи и тут же зачерпнул жидкость изо рта зебры, который она заботливо открыла, словно специально для этого.

Я осадил его:

— Ты что, совсем больной? Не вздумай сейчас это пить. Это вполне может быть яд. Мы же не знакомы с местной фауной.

Банкир обиженно посмотрел на меня:

— Хватит мне указывать, как жить и что делать. Я хочу согреться, мы постоянно находимся в смертельной опасности. Если ты не разрешаешь мне это выпить, то ты мне, собственно, не надсмотрщик, не преподаватель и даже не жена. Посмотри на них. Это живые существа, максимум, что сделаю просрусь.

Я даже спорить не стал. Закрыв глаза, я помолился, чтобы с ним ничего не случилось. Если Маркус такой окаянный недоумок, то, когда усну, всё равно выпьет, раз хочет согреться.

Банкир хлебнул и завопил:

— Да это ж чай!

— Потише, — снова осадил его я, — Мало ли кого привлечёшь.

— Ты что, мы на Карфагене, а не в театре, — парировал мой незадачливый приятель.

— В театре тоже вопить нельзя, — пробормотал я.

Банкир жадно хлебал. Как он нёбо не обжигает. Вот же неадекват.

Спустя несколько минут Маркус, чавкая, допил угощение из чашки, удовлетворённо облизнулся и начал причмокивать языком.

— Вкуснятина, самый настоящий чай! Это просто не зебра, а подарок, — голос звучал для меня тревожно.

Его взгляд вдруг стал бессмысленным. Посмотрев на меня, он вылил со дна чашки капли жидкости на снег, заорал совершенно безумным голосом и набросился на меня, размахивая руками. Кретин.

Я постарался отреагировать быстро, но Банкир прыгнул, буквально прыгнул, как хищник, повалив меня на снег.

— Ну невменько, — протянул я, как эстонец.

Он ударил меня чашкой по челюсти, было больно. Я пытался скинуть его с себя, но Банкир казался сильнее. Может быть, под эффектом от жидкости из зебры? Гораздо проворнее, чем положено при его комплекции. Вот уж не ожидал от него такой прыти. Что делать?

Я достал из кармана небольшой нож, который носил с собой. Его мне заботливо выдал Гривер. Пригодился. Я пырнул нападающего, постаравшись целиться максимально точно в руку. Банкир захрипел и откинулся на спину. Похоже, боль привела его в чувство, потому что, замотав головой, Маркус сказал:

— Извини.

Он тут же блеванул на снег. Я пригляделся. Коричневая жижа вырывалась из его рта. Ну что ж. Может быть, не отравится. Спутник мне был всё-таки нужен. К тому же, живой человек. Насилие процветает вокруг, но я живу совершенно по другим догматам.

Я вновь корил себя, испытав чувство стыда, оно захлестнуло меня, как удавка. Я покрылся испариной. Как только пытаюсь вести себя праведно, случается вот такое. Это же мой товарищ, мы с ним должны выполнить цель. Решили же вместе странствовать. С ним столько пережили. И тут мне приходится бить Банкира. А если б я промахнулся и ударил в жизненно важный орган? Или он напоролся бы на нож?

Я бы снова стал отнимателем жизни, я снова бы убил. Сколько можно-то?