Высадка в Нормандии

Единственным, в чем армия и СС в Нормандии соглашались, было неослабевающее разочарование в люфтваффе. Генерал Бюловиус, командир 2-го авиакорпуса, считал это крайне несправедливым. Превосходство союзников в воздухе означало, что его истребители перехватывали на взлете, а бомбардировщики были вынуждены сбрасывать бомбы задолго до подхода к цели. Его приводили в отчаяние «ежедневные донесения, доходившие даже до ставки фюрера, в которых утверждалось, что нашего люфтваффе нигде не видно». В результате в его адрес сыпалось множество «упреков и обвинений» из высоких кабинетов.

В Нормандии люфтваффе состояло из горстки уцелевших асов, а все остальные летчики были пушечным мясом, брошенным на фронт прямо из училищ. Майора Ганса Эккехарда Боба, командира истребительной группы[225]

, который имел на своем счету 59 сбитых самолетов, зачастую атаковали 8–10 «Мустангов». Он выживал лишь благодаря своим навыкам, уклоняясь и маневрируя на бреющем полете среди рощ и колоколен. По словам Боба, ему очень помогало постоянное соперничество между американскими пилотами, каждый из которых отчаянно старался сбить его, мешая таким образом всем остальным.

Поскольку каждый обнаруженный аэродром регулярно подвергался ударам авиации союзников, немецкие истребительные эскадрильи базировались в лесах недалеко от прямых участков дорог, которые можно было использовать в качестве взлетно-посадочной полосы. После посадки приходилось заруливать в лес, где подразделения аэродромного обслуживания укрывали самолеты маскировочной сеткой. В подобных условиях «Фокке-Вульф» ФВ-190 с широкими шасси и мощным фюзеляжем были эффективнее, чем «Мессершмитты» Ме-109.

Как и предупреждали Роммель и Клюге, немцы в Нормандии были на грани краха. Численность пополнений была крайне мала. Чтобы заткнуть бреши в дивизиях на переднем крае, туда бросали так называемые «чрезвычайные подразделения», сколоченные из писарей и прочего вспомогательного персонала, презрительно именовавшегося «полусолдатами». Но немцы теряли людей не только в бою: урезанные из-за налетов союзников пайки привели к дезертирству поляков, восточных легионеров[226]

, эльзасцев и фольксдойче, даже немцев – уроженцев рейха[227].

Среди дезертиров были и солдаты, не верившие в идеи нацистов, и те, кому просто надоело воевать. У одного врача-англичанина вызвал подозрение энтузиазм, с которым ему помогал сдавшийся в плен молодой немецкий солдат. Чувствуя его недоверие, парень достал фотографию своей девушки и показал ее врачу. «Нет-нет, – сказал он. – Я не хитрю. Хочу только выжить, чтобы увидеть ее

».

Командир 2-й танковой дивизии генерал-лейтенант фон Лютвиц был потрясен, когда к врагу перебежали трое его солдат-австрийцев. Он предупредил, что фамилии всех дезертиров будут объявлены в их родных городах, и родственники понесут наказание. «Если кто-то предает своих, – объявил он, – то его семья больше не принадлежит к немецкой нации». Лютвиц мог поддерживать идею сопротивления Гитлеру, но был готов и к тому, чтобы действовать в чисто нацистском духе.

Еще хуже приходилось солдатам СС. Согласно указу фюрера, эсэсовцев могли обвинить в государственной измене в случае, если они попадали в плен, не будучи ранены. Им постоянно напоминали об этом незадолго до вторжения. Неудивительно, что англичане и канадцы захватывали живьем так мало эсэсовцев[228]

. Но, вероятно, самую страшную историю о дисциплине в СС поведал эльзасец, призванный в 1-ю танковую дивизию СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Его земляк из 11-й роты 1-го полка «Лейбштандарт», которого также насильно призвали в войска СС, дезертировал и пытался скрыться, затесавшись в колонну французских беженцев. Его заметили однополчане и вернули в расположение части. Командир приказал солдатам роты забить беглеца до смерти. После этого его тело, в котором не осталось ни одной целой кости, бросили в воронку от бомбы. Капитан назвал это примером «воспитания духа товарищества».

Глава 21

Операция «Кобра». Прорыв

21 июля немцы перехватили радиограмму, в которой американских командиров соединений вызывали для вручения новых приказов. Это подтверждало подозрения, что 1-я армия США готовится к широкомасштабному наступлению, однако немцы не знали, на каком направлении оно начнется. После тяжелых боев за Сен-Ло обергруппенфюрер СС Хауссер ожидал удара на юго-западе, по течению реки Вир от Сен-Ло к Ториньи. С другой стороны, генерал-фельдмаршал фон Клюге был убежден, что главного удара в Нормандии вновь следует ожидать от англичан на канском участке фронта. В скрытом мире перехвата сообщений союзники обладали серьезным преимуществом. Благодаря системе «Ультра» генерал Брэдли знал, что измотанные немцы вот-вот не выдержат. Момент для прорыва наконец настал.