Выше ноги от земли

– Можно? – Алина с разрешения, которое прежде ей не требовалось, взяла стакан Ильи и допила вино. – Как звать-то?

– Илья.

– Да жену твою!

– Саша… Александра Руднева.

– Пусть завтра ко мне приходит. Ладно, джентльмены, я умываюсь.

По спине Ильи пробежали мурашки. Алина словно вытащила из него, как из подушечки, изводящую иголку. Сам-то он точно-точно подушечка: мягкий, рыхлый предметец, с бесполезностью которого не сравнятся даже статуэтки слонов и настольные часики! Сегодня Илья не устроил ничего, кроме скандала. Да и скандал-то у него вышел бледный. А эта уверенная женщина так скоро и буднично дала ему почву на два следующих шага… Может быть, и солнце, вышедшее прибрать излишки снега, – тоже Алинина заслуга?

– Я пойду, – сказал Илья.

– Ну и дурак, – ответил Заза. – Бутылку я тебе не верну.

– Помнишь девочку, которая попала колесом велосипеда в открытый люк?

– Нет.

– Ее оперировать приезжал этот… Как его?

– Не помню. И вспоминать не буду.

– Сейчас встретил ее. Бегает, прыгает, во второй класс идет.

– Значит, не зря ты с ней ковырялся.

– Скажи, Заза, я сука?

Заза закурил по новой и с прищуром посмотрел на брата.

– Да нет. Обычный такой говнюк.

13

Дорога от дома до больницы занимала у Руднева полчаса простого механического шага, и почти все то время он шел вдоль реки и смотрел на реку. Воду задымил туман, и чем шире расползался свет, тем прекрасней светился пар над рекой. В его мутном белке, как чешуя, искрили всплески течения. Туман висел мертво. Придавленный древним кремлем, недвижим был другой берег. Замерло его отражение. А вода бежала, как бежала тысячи лет.

Через полчаса Илья подходил к главному входу и видел, что его ждут. Почти въехав на крыльцо, у дверей больницы стояла полицейская машина. Дверь ее была распахнута. На водительском кресле, вывалив наружу ноги, сидел капитан Бырдин. Он курил и щурился в сторону, как кот, выжидающий, пока подранная мышь снова не рискнет удрать.

Руднев поздоровался издалека.

– Вы ко мне?

– К тебе, – выдохнул Бырдин. Он мотнул головой. – Присаживайся.

Илья постучал по часам.

– Некогда!

– Некогда… – Бырдин кивнул сигаретке. – Ну поди ближе. Да чего ты? Ты же сам меня приглашал.

Руднев подошел к машине.

– Приглашение неактуально.

– А чего это? Обиделся?

– Я говорил вчера с Дарьей. Я так понимаю, дело замяли.

Бырдин только больше сощурился. Сигарета его вспыхнула и затрещала.

– Да, с этой дурой проблем не будет. Она так обосралась, что вряд ли когда-нибудь вернется. Но чтоб совесть у ней не рыпалась, я сказал, что следствие не кончено. – Все это он говорил, конечно, чтобы разозлить Руднева, но тот молчал. – Так что пристроим пацана, и выдыхай, док.

Илье хотелось врезать по крыше над головой капитана.

– Выдыхай, говорю, – повторил Бырдин, мерзко притом улыбнувшись. – Баба же правда не виновата… Выскочил чушок прям под колеса. Темнота. Сам понимаешь. Пацан живой? Живой! Так какие претензии? Ты один тут возбуждаешься. Побереги нервы. Нервных в штате не держат.

– Не надо меня пугать. Не надо ходить с жалобами по кабинетам. Не отвлекайте врачей. Мне плевать на ваши писюльки.

На этих словах Бырдин бросил к крыльцу окурок, вытащил себя из машины и встал так близко, что Руднев услышал кислый запах табака.

– А вот дерзить не надо.

– Мне плевать, что вы так шустро все замяли. На вас, на Дарью эту плевать. Я сейчас вам скажу, а вы выслушаете. В деревне Каменка пропали трое детей. Вашим удобней считать, что они сгорели. Но один из них, – Руднев вскинул руку и указал на стены больницы, – лежит у нас. А вот его сестры… Я думаю, они в том лесу, откуда вышел на дорогу Костя. И их надо искать, понимаете?

Бырдин покрутил головой.

– Ты чё, расследование провел? – Чтоб не засмеяться, он прикрутил к губам новую сигарету. – Док, кх… Док, ну правда. Занимайся… Чем ты там занимаешься?

– Жизни спасаю, – сказал Илья и услышал, как высоко и пошло прозвучал его ответ. Теперь в глазах капитана и в своих глазах он виделся еще смешнее и безумнее.

Бырдин выпустил под ноги дым, хлопнул дверью.

– Ладно, – с тоской ответил он. – Пошли сходим к твоему дохлику – послушаем, что он скажет. Пацан же умеет говорить?

– Поднимайтесь в хирургию. Я переоденусь и тоже подойду.

В ординаторской никого не было. На вешалке болтался Машин плащ. Разбитое стекло убрали, вместо него вставили фанеру. «Значит, надолго», – подумал Илья. Он налил воды из чайника, выпил тремя большими глотками. В голове крутился момент новой встречи с Костей. Будет ли он говорить с ним или задрожит, отвернется, как прежде? А тут еще этот… в форме. Вдвоем им точно доверия не будет. Он вытер рукавом рот. Переоделся. Сел за стол. Посмотрел на время – часы, кажется, встали. Взялся за камень, лежащий как пресс-папье на кипе листов. Руднев ждал и вертел его, полируя бороздки и острый край.

– Привет, – наконец услышал он и обернулся.

– Поможешь мне поговорить с Костей?.. Ну, не вздыхай. В последний раз прошу.

– Пошли, – сказала Маша с хмурой улыбкой.

На лестнице они встретили Бырдина. В окнах пролета он походил на шар луны, затмивший солнце.