Выше ноги от земли

– Илюш? Илю-ю-юш! Руднев кивнул. – Ну ты как? Руднев жевал слюну и уворачивался от взгляда заведующего. Вправо-влево. Глаз его, мутный, раздраженный, то ходил по стенам, то закатывался от слез. Он сидел с перевязанной и туго стянутой бандажом рукой. Из повязки торчали синие пальцы. Руднев пошевелил ими, под бинтом стрельнуло.

– Вот, попей.

Руднев взял из рук заведующего стаканчик. Пластик затрещал. Вода плеснула. Илья влил в себя остатки.

– Как себя чувствуешь, герой? – повторил вопрос Матвей Адамович.

– Отлично.

Илья высосал из мягкого стаканчика капли.

– Ну хорошо. Мне Мария все рассказала. Это моя ошибка. Она давно жаловалась на эту псину.

Илья замотал головой. Но сказать – ничего не сказал.

– Мы ее того… Не дело это, правда. А ты – герой. Домой сам дойдешь?

– Я в норме.

– Может, такси вызвать?

– Нет-нет. – Руднев привстал. – Пойду работать.

– Слушай, ты уже сегодня отработал за всех. Давай домой. Выспись. Подлечись. Ага?

– Только мне б халат…

– Все будет. – Беседа начала утомлять Матвея Адамовича, год назад у них уже был подобный разговор. Тогда Руднев действительно потерял хватку, и заведующий считал, что перерыв пойдет ему на пользу. – Все будет, но не сегодня. Давай я дам тебе пару неделек на отдых? Куда с такой рукой? Ты когда последний раз в отпуске был?

– Я в отпуске сдохну.

– Ну-у-у, – завыл заведующий. – Брось такие мысли. Как раз отдых тебе и нужен!

Пошатываясь, как пьяный, Руднев пошел к выходу.

– Вы помните, чем кончился мой прошлый отпуск?

Теперь Илья понимал, что заведующий по-своему прав. Сам он почти не помнил те дни, словно на время его голову сняли с плеч и закопали в сыром углу за больницей, где, кроме плесени, ничего не растет. Но тот «отпуск» – он лишь усугубил состояние. День за днем Руднев перебивал похмелье сладким чаем или кофе… Какие, боже, глупые напитки. Шел куда-то, просто чтобы почувствовать ноги, потом возвращался в пустую квартиру и опять пил до отключки.

– Просто займись чем-нибудь. Найди занятие, – придумал Матвей Адамович.

– Мне нужен халат.

Заведующий встал. Он помрачнел, и стало ясно, что он готов говорить прямо.

– Ох, ну что ж с тобой… Ну что ж с тобой делать… – Матвей Адамович цокнул языком. – Я не могу тебя сейчас оставить. Твое поведение вызывает серьезные опасения. И не только я боюсь за тебя. Коллеги вон тоже беспокоятся. Илюш, твое состояние, оно… Оно сегодня не соответствует работе врача, – наконец подобрал он.

– Вы меня выгоняете?

– Ну ты что! Никто тебя не выгоняет! Со всеми бывает. Я уверен, это временная слабость. Я сейчас дам тебе телефончик. Просто позвони. Хороший мужик. Свой. Расскажи ему все, что тебя беспокоит.

Заведующий плюхнулся на стул, стал рыться в записной книжке. Очки его, как колесики, покатились вниз, он остановил их кончиком носа. Переписал телефон на стикер и отдал Рудневу.

– Чтоб ты знал, он свой – звони и скажи, что от меня, – шепотом приказал Матвей Адамович. – Частный специалист. Очень опытный.

Руднев взял записку.

– Матвей Адамыч?

– Да, Илюш?

– Собаку не убивайте. Она просто защищала детей.

– От кого?

– От всех нас, – ответил Илья.

Фанера в окне добавляла тепла и уюта. Казалось, что это снаружи темно, что пришел вечер. В сумраке горела настольная лампа. Под ней сидела Маша и катала по столу модельку скорой. Руднев накинул пальто, потом подошел к ней и коснулся губами макушки.

– Я пошел, – сказал он и погладил. – Не плачь.

– Что сказал Адамыч?

– Дал телефон психиатра. Видимо, без его одобрения назад не пустит.

– Прости, – сказала Маша. – Это из-за меня. Я ему рассказала.

– Ты все сделала правильно.

Он снова поцеловал ее головку и вышел.

Полчаса идти от больницы до дома. Полчаса он сидел на набережной и смотрел на живое течение. Вдали, у его истоков, росла смуглая туча, и Руднев никак не мог расстаться с этим видом. В голове не осталось мысли, которая могла бы привести его в движение. Он точно вмерз в скамейку. Боялся шевельнуться. Ветер холодил раненую руку и успокаивал чувство катастрофического одиночества, которое вспыхнуло в тот миг, когда Костю вырвали из его объятий.

14

Куст сирени стянут в поясе алюминиевой проволокой, но разросся так густо, что проволока не держит. Под сиренью свалены камни, которые Илья возил с реки и складывал, как просила Саша. Она задумала альпинарий и теперь распихивала между валунов армерию и колокольчики. В углу клумбы – дубовый пень с пустой сердцевиной, в котором живут муравьи.

Саша присела на пень и сняла перчатки.

– Встань ты с него! – позвал Илья. Она боялась насекомых больше всего на свете. – Иди ко мне.

Саша подошла и, притянув лиловые ветки, вертела их в поисках пятилистника. Илья смотрел на ее открывшийся живот.

– Нашла! Съешь его и загадай желание. – Она угостила Илью счастливым цветком.

Лепестки горьким сахаром растаяли во рту.

– И?

– По вкусу как четырехлистник.

– Да нет же! Что ты загадал?

Илья притянул, поцеловал Сашу, чтобы она попробовала его желание на вкус.