Выше полярного круга (сборник)

Заместитель начальника «Воркутстроя» Иван Кириллович Мартовицкий смотрел в окно. Там с тяжелым грохотом проносились составы, груженные танками, пушками, «катюшами», и сердце радостно сжималось от мысли, что вся эта мощь летит «по зеленой» на запад, к фронту. Еще два года назад фронт стоял здесь, у Москвы, а теперь откатился к довоенной границе, где сосредоточивались резервы для последнего, решающего удара, для полной и долгожданной Победы. Ее приближением, ее ощутимым дыханием жили миллионы людей, предельно напрягая силы.

По всем законам человеческой природы этим силам пора бы давно истощиться, поскольку шел уже четвертый год жестокой войны, четвертый год неимоверного физического и нервного напряжения, каждодневного недоедания, потерь и утрат. Но силы не истощились. Наоборот! Народ обрел второе дыхание, как это нередко бывает у спортсменов, когда они выходят на финишную прямую и до победы — подать рукой.

Стоял морозный декабрь 1944 года. Было воскресенье, но отчаянно дымили заводские трубы Москвы — рабочий класс столицы забыл о выходных днях, он работал на Победу.

Иван Кириллович подумал о том, что Воркута тоже забыла об отдыхе. Каждая тонна ее угля нужна была заводам, кораблям, электростанциям, паровозам… И чем ближе подходил поезд к Москве, тем длиннее казались километры, тем беспощаднее казнил себя Мартовицкий за вынужденное безделье в течение трех дорожных суток.

Прямо с Ярославского он поехал в Наркомат. Ему предстояло встретиться и решить ряд важнейших для Воркуты вопросов с заместителем наркома А. П. Завенягиным.

В приемной было много людей. Но когда секретарь доложила Завенягину о Мартовицком, Аврамий Павлович пригласил представителя Воркуты немедленно.

Завенягин вышел из-за стола и встретил Мартовицкого посреди кабинета, улыбнулся, крепко пожал руку, проводил к столу, усадил в кресло.

— Когда прибыли? — спросил заместитель наркома.

— Полчаса назад…

— Надо бы, конечно, передохнуть с дороги, но отдыхать, Иван Кириллович, некогда. Вы очень нужны мне. Очень!

Мартовицкий подумал о том, что в непосредственном подчинении этого человека находятся тысячи оборонных предприятий, где трудятся миллионы людей, а он, Завенягин, помнит по имени-отчеству не только крупных руководителей, но и рядового работника, если хоть однажды с ним общался.

Иван Кириллович заметил, что со времени их последней встречи Аврамий Павлович заметно сдал, глаза были усталыми и припухшими, но в них продолжала неизменно гореть искорка интереса к собеседнику, которая сразу располагала, вселяла уверенность в том, что любой вопрос будет решен должным образом.

Завенягин вызвал звонком секретаря, попросил два стакана чаю покрепче и тут же предложил Мартовицкому выкладывать свои дела.

Доклад длился недолго. Вопросы решались сразу. Аврамий Павлович очень хорошо знал состояние дел в Воркуте и Норильске, держал эти важные точки Крайнего Севера под своим неослабным контролем.

Когда был допит крепкий чай и согласованы воркутинские проблемы, Завенягин внимательно посмотрел Мартовицкому в глаза, сказал:

— Иван Кириллович, нам очень нужен воркутинский уголь. Каждая дополнительная тонна — это дополнительный удар по врагу. Угля нам по-прежнему не хватает. Но если исходить из крайних нужд текущего момента, то в большей степени нам недостает сегодня редких металлов, в частности, никеля. Вы понимаете, насколько это важный элемент для оружейника…

Мартовицкий не понимал, почему Завенягин заговорил об этом с ним, прекрасно зная, что никелем Воркута не располагает.

Аврамий Павлович взял со стола указку, подошел к стене, на которой висела огромная карта Союза, утыканная разноцветными флажками, означавшими: нефть, уголь, бокситы, золото…

— Никель, который нужен нам позарез, лежит мертвым грузом в Норильске, — сказал он. — Его надо срочно вывезти. Это задача чрезвычайной государственной важности. Вопрос: как вывезти? До навигации на Енисее — еще добрых пять месяцев. Другого пути из Норильска не существует…

— Существует воздушный, — сказал Мартовицкий.

— Правильно, Иван Кириллович, воздушный! — Заместитель наркома улыбнулся, заговорил с подъемом: — Ближайшая железнодорожная станция от Норильска — Воркута. Расстояние по воздуху — свыше тысячи километров. Значит, нужны транспортные самолеты, способные покрывать это расстояние без посадки. Самолеты типа «Дуглас» мы найдем, оторвем, как говорят, от сердца. Но ведь для них нужна приличная посадочная площадка. В Воркуте такой площадки нет…

Мартовицкий кивнул.

— Площадки нет, Аврамий Павлович. У нас ведь только малая авиация, самолеты ПР-5, ЩА-2, У-2… Летом зимой на лыжах…