Выше звезд и другие истории

Сердце у нее продолжало бешено колотиться, в ушах стоял звон. Это просто из-за подъема, убеждала она себя, но дело было не в этом. То была тишина. Если бы хоть один звук раздался рядом, хоть что-то еще, кроме собственных шагов, дыхания и слабого «бум-бум-бум» в ушах. Впрочем, слышны были шаги Хью, шедшего сзади, но он тоже не слишком шумел – здесь любой шум казался лишним.

Я не испугаюсь, не испугаюсь. Просто иди, не теряя дороги. Просто сама не теряйся, не будь дурой.

Прошло не меньше двух лет с тех пор, как она в последний раз была на этой тропе. Тогда она приходила сюда вместе с пастухами, детьми, стадами овец. Теперь ей предстояло найти дорогу одной. Ее все время грызли сомнения, правильно ли она идет, но ошибки не было: посмотри на тропу, говорила она себе, это овечья тропа – вон высохший овечий помет, следы овечьих копыт, это и есть правильный путь. Я не испугаюсь.

Тропа уже начала зарастать кустарником, потому что ею давно не пользовались. Идти было не очень трудно, но требовалось внимание, к тому же подъем не прекращался. Внезапно, после очередного рывка, они вынырнули из лесной темноты. Воздух здесь казался почти светлым. Ясно были видны земля и небо. Айрин и Хью вышли на одном из концов Долгого Луга – огромного альпийского пастбища, разместившегося на горной террасе северного склона.

Она стояла под деревом на опушке леса в высокой траве, переводя дыхание после крутого подъема. Хью стоял рядом. Она видела, как поднимается и опадает его грудь. Он рассматривал далекие луга и склоны гор над ними.

– Это то самое место? – спросил он.

Он впервые заговорил с тех пор, как они перешли мост.

– Нет. По-моему, еще примерно столько же. Верхний Перевал вон там. – Она показала на серые скалы и утесы, нависавшие вдали над Долгим Лугом, справа от того места, где они стояли. – С овцами туда добирались дня за два, а привал всегда устраивали здесь.

– А я-то все гадаю, зачем они дали мне с собой столько еды.

– Георгий Победоносец, пожирающий бутерброды, – сказала Айрин и разразилась каким-то истерическим смехом, вырвавшимся помимо ее воли и так же быстро угасшим. Она посмотрела на Хью.

Тот сбросил рюкзак и кожаную куртку и теперь возился с ножнами, жалуясь:

– Этот чертов меч жутко мешает. – Он глянул на Айрин и встретился с ней взглядом. – Ерунда все это, выдумки, – сказал он и покраснел. – Спектакль.

– Я знаю.

Но голоса их утонули в тишине, и оба они неловко примолкли.

– Ты не чувствуешь… – он поколебался с неловкой деликатностью, – того страха?

– Пожалуй, нет. Я просто нервничаю, но не… Мне кажется, будто оно повернулось к нам спиной.

Наконец Хью поправил перевязь ножен так, чтобы стало удобно; он провел рукой по волосам и облегченно вздохнул: «Уф!»

– А ты никогда этого не чувствовал? – спросила она с любопытством.

– Пожалуй, нет.

– Это хорошо.

– Я испугался, когда в тот раз проскочил мимо порога. Прямо запаниковал. А все потому, что боялся заблудиться. Это ведь, наверно, не то, а?

Она помотала головой:

– Ничего общего. У меня скорее ощущение, что вот-вот налетишь на такое, чего видеть не хочется.

Он поморщился.

– Это ужасно, – сказала она. – А вот заблудиться здесь я никогда не боялась. Я всегда знаю, где проход. И где Город на Горе. И где Столица, наверно.

Он кивнул:

– Они все на одной оси. Но когда я прошел дальше за порог, а порога не было, я эту ось потерял. Все казалось одинаковым. Я даже того родника не узнал, когда через него переходил. Если бы я тогда не встретил тебя…

– Но ты же вышел на тропу – почти. Скорее всего, ты просто запаниковал и перестал соображать.

– Когда они сказали, что я должен пойти в горы, а значит, отклониться от оси, я чуть было снова в панику не ударился. Когда ты пообещала пойти со мной, это было… Ты же знаешь. Как путь к спасению.

Он пытался выразить свою благодарность, но она не знала, как эту благодарность принять.

– А насчет спектакля – это ты о чем?

– Не знаю.

Он стоял, глядя вдаль, на противоположный край Луга. Перед ним расстилалось огромное пространство, заросшее высокой травой без цветов, серебристо-зеленой в неизменном сумеречном свете, чуть-чуть колеблемой ветерком. Ни единой птички, ни клочка облака в небе.

– Наверно, – сказал он, – это я про меч.

– Думаешь, он тебе не понадобится?

– Понадобится? – Он посмотрел на нее с довольно-таки глупым видом.

– А для чего же он? Наверно, предполагалось, что ты с кем-то будешь сражаться?

– Не знаю.

– А что, если сражаться вообще бессмысленно? Если здесь, наверху, что-то есть – какое-то существо, нечистая сила или что-то там еще, почему они не сказали нам, что это? Может, с этим и сражаться невозможно?

– Но с чего бы им нас обманывать? – спросил он мрачно.

– Потому что они могут только так. Я не хочу сказать, что Лорд Горн плохой человек. Я не знаю, какой он. О том, что они делают, невозможно сказать «хорошо» или «плохо». По твоим же словам – они делают то, что им необходимо. Хозяин говорил о заключении сделки, об уплате выкупа. Он имел в виду… нет, не знаю, что он имел в виду. Я просто не понимаю этого, не понимаю, что мы должны попытаться сделать.