Вышли на фронт «катюши»

5 декабря, в первый день контрнаступления наших войск под Москвой, севернее Ельца перешла в наступление и 13-я армия, а войска генерала Костенко одновременно занимали исходные позиции.

7 декабря 5-й кавалерийский корпус и 1-я гвардейская стрелковая дивизия провели разведку боем и тоже перешли в наступление.

1-й дивизион нашего полка, которым командовал капитан В. М. Соломин, поддерживал 14-ю кавалерийскую дивизию, действовавшую на открытом левом фланге; с ним следовал и штаб нашего полка. 3-й дивизион (командир — капитан П. М. Худяк) поддерживал 32-ю кавдивизию, действовавшую правее 14-й. 2-й дивизион (командир — капитан С. И. Семенов) был придан 1-й гвардейской стрелковой дивизии на правом фланге группы Костенко. Еще один гвардейский минометный полк, 7-й, поддерживал 3-ю кавалерийскую дивизию корпуса, находившуюся в центре.

Внезапные огневые налеты наших дивизионов причинили гитлеровцам немалый урон. Кавалерийские дивизии, прорвав фронт обороны и выйдя на оперативный простор, быстро продвигались вперед, громили вражеские обозы и тылы. Такая тактика действий, естественная для кавалерийских частей в рейде, создала, однако, большие трудности для минометчиков-гвардейцев, так как на их пути встречались неуничтоженные узлы сопротивления и гарнизоны врага, а это затрудняло обеспечение боеприпасами, горючим, продовольствием.

У нас, командиров боевых машин РС, все это вызывало большую тревогу: нельзя допустить, чтобы наша техника попала в руки противника!

С 7 по 11 декабря кавалерийские дивизии и гвардейские минометные части с боями прошли по вражеским тылам более 200 километров и освободили 180 населенных пунктов. 13 декабря 14-я и 32-я кавдивизии приблизились к железнодорожной линии и грунтовой дороге, которые шли из Ельца в Верховье и в глубокий тыл врага. Перед дивизиями стояла задача: не дать основной группировке противника отойти по этим дорогам на запад.

К вечеру 13 декабря полки 32-й дивизии вышли на линию железной дороги северо-западнее Россошного и нацеливались на Орево. Полки 14-й дивизии заняли Воронцовку и Елагино. Части противника под напором дивизии генерала Руссиянова отступили в сторону Россошного и Красной Зари, так что противник колоннами двигался на запад вдоль железнодорожной линии и по грунтовой дороге, отрезая полки 32-й кавалерийской дивизии и 3-й дивизион нашего полка, действовавшие под Оревом. Из-за бездорожья и гололеда машины 1-го дивизиона, автопарка, санитарной части и штаба полка не могли следовать по маршруту 14-й кавалерийской дивизии, и было принято решение: в ночь на 14 декабря 1-му дивизиону занять позиции на большаке в 5 километрах восточнее Верхней Любовши.

Ночь на 14 декабря для нашего полка, и особенно для 1-го дивизиона, была самой тяжелой.

Заряженные боевые установки были поставлены в лощине. Транспортные машины расположились недалеко от огневой позиции. Было выслано усиленное боевое охранение во главе с начальником химслужбы полка старшим лейтенантом Н. И. Королевым, смелым и энергичным офицером.

Часов в одиннадцать ночи я проверил боевое охранение и выдвинул его значительно дальше вперед, по дороге, которую должна была прикрывать 32-я кавалерийская дивизия. Около часу ночи вернулся в штабную машину, где были комиссар полка И. Н. Радченко, командир дивизиона В. М. Соломин, мой адъютант В. И. Читалин и старшина Бодряшев.

— Как думаешь, не подведут нас кавалеристы? — спросил меня комиссар.

— Я сам опасаюсь. Не слышно и не видно наших кавалеристов...

В машине топилась маленькая железная печка. Все мирно дремали. Я сел у столика поудобнее и, охваченный приятным теплом, заснул. Разбудила нас беспорядочная стрельба. Все выскочили из машины и увидели, что на огневые позиции развернутым строем идут фашистские автоматчики. Их цепи были отчетливо видны в голубом свете ракет, которые противник пускал одну за другой.

Боевые установки дивизиона находились в лощине, в недосягаемой для автоматного и пулеметного огня зоне. Мы с комиссаром бросились к ним. На бегу я сказал ему:

— Как только заведутся моторы машин, надо рвануть вперед и проскочить к штабу дивизии, в Воронцовку...

— Рискованно! — ответил Радченко. — Можем нарваться на главные силы. Надо отходить к Верхней Любовше. Оттуда дадим залп.

— Согласен...

За нами бежали Соломин, Читалин и Бодряшев. Я крикнул им:

— Передайте командирам батарей приказ: отойти в сторону Верхней Любовши на четыре километра, развернуть боевые машины и произвести залп вдоль дороги по наступающему противнику. Расстояние проследить по спидометрам машин!

Не успели мы добежать до боевых машин, как прозвучали мощные звуки вылетающих реактивных снарядов. Как выяснилось, гвардейцы под командованием политрука 2-й батареи Ф. А. Швецова вывели боевую машину на бугор, развернули ее на 180 градусов и произвели залп по атакующему противнику. Ураганный огонь открыла счетверенная пулеметная зенитная установка старшины Зубарева, прикрывая батарею с фланга. Залп БМ ошеломил фашистов. Несмотря на то что снаряды легли с большим перелетом, враг отступил.