Вышли в жизнь романтики

Заскрипели тормоза. В окошке колебались призрачные силуэты гор, подернутых жемчужной дымкой. Можно было различить очертания машин с ковшами и черпаками.

— Северострой? Приехали? — испуганно спросила Юля.

— Спите, девочка… И я туда. Будем добираться вместе.

* * *

На улице светло и безлюдно. Высадив пассажиров, автобус скрылся за поворотом шоссе.

«День или ночь?» — подумала Юля.

В обе стороны от остановки тянулись квадратные дома, добротные, но какие-то угрюмые, без палисадников и оград. Стояли они не по прямой линии, а с отступами в сторону — один левее, другой правее. В этой кажущейся разбросанности чувствовалась, однако, система. Потом Юля узнала, что дома строились концессионерами-канадцами, искавшими в этих местах цветной металл. Они ставили дома с таким расчетом, чтобы лучше защищаться от снежных заносов и чтобы в комнаты попадало как можно больше солнечного света.

— Куда же идти? — растерянно спросила Юля.

Антонина Петровна закурила и присела на чемодан.

— Будем ловить машину на Северострой.

Мимо шел высокий, с толстенными скатами «МАЗ». Антонина Петровна подняла руку. Шофер притормозил, открыл дверцу кабины.

Кабина была просторная, поместились все трое. Чемоданы засунули в кузов между серыми бетонными блоками.

Сразу же за поселком Металлическим дорога побежала по краю большого озера. Противоположный гористый берег курчавился лесом и кустарником. Среди зеленого разлива хвои белым островком выделялось одинокое каменное здание.

— Школа? — поинтересовалась Юля.

— Церковь норвежская, — объяснил шофер.

— Нор… веж… ская?

— Ну да, там Норвегия.

Сказал так просто, словно «там магазин» или «там стадион».

…Дома, в Ленинграде, напротив Юлиной кровати висела на стене физическая карта обоих полушарий. Открывая глаза, Юля видела всегда одно и то же: схваченные сеткой меридианов и параллелей зеленые разливы океанов, коричневые жгуты горных хребтов, синие жилы рек. Очертания материков были изучены, как картинки в затрепанной любимой книге. Скандинавия напоминала растянувшегося в прыжке сильного зверя, могучий его хребет щетинился фиордами. Норвегия казалась далекой, сказочной — и вот она тут, рядом.

Вскоре шофер затормозил — дорогу перегораживал полосатый шлагбаум.

Из-за угла деревянного строения вышел пограничник в плаще, с автоматом:

— Документы!

Пограничник неторопливо просмотрел и вернул паспорт и путевку шоферу. С такой же обстоятельностью познакомился с бумагами Антонины Петровны и тоже вернул. Юля протянула ему теплую — хранила на груди — красную книжечку комсомольской путевки и паспорт.

— А пропуск? — спросил пограничник; у него был белый детский пушок на щеках и до смешного белые брови.

— Какой пропуск? Я на Северострой. Путевку читайте!

Белые ребячьи брови пограничника чуть сдвинулись. Он строго проговорил:

— Пропуск в зону. Должен быть пропуск в зону.

Только сейчас Юля вспомнила, что в райкоме перед отъездом были разговоры о пропусках, о том, что стройка недалеко от границы, а представитель треста, с которым она разговаривала на вокзале, ни о чем ее не предупредил. Знобящий холодок прокатился по спине:

— Других документов у меня нет.

— Тогда слазьте, гражданка.

Шофер досадливо сплюнул.

— Может, завалился за подкладку кармана? — посочувствовала Антонина Петровна.

— Не было у меня никакого пропуска. — Юля неумело дернула ручку кабинной дверцы.

— В таком случае и я… — Антонина Петровна вслед за Юлей вылезла из кабины и попросила пограничника помочь им снять чемоданы.

У полевого телефона сидел офицер. Выслушав сообщение часового, он взял Юлины документы и долго их просматривал.

— Почему не прибыли со всей группой?

Юля рассказала о своих злоключениях. Антонина Петровна добавила:

— Неопытная, только из школы.

— Есть постановление, оно для всех обязательно, — сухо возразил офицер. — Придется вам подождать. Документы пока останутся у меня.

Их провели в огороженный дворик, расположенный за строением. Здесь была клумба с выложенной из побеленных камней пятиконечной звездой, несколько деревцев, скамейка.

— Мы с вами, Юля, вроде как арестованы. — В голосе Антонины Петровны прозвучала смешинка.

Юле было не до смеха. Она злилась. Что же это такое? Оставила Ленинград, дом родителей, поскорее хочет попасть на стройку, а тут ее не пускают.

— Эх, сколько еще кругом бюрократизма! — воскликнула Юля.

— При чем же тут бюрократизм? — оставила шутливый тон Антонина Петровна. — Их долг такой: все проверять, ничему на слово не верить.

Она стала рассказывать разные случаи из фронтовой жизни.

— Вот и сейчас мы ехали, и шофер говорил — вы, наверно, пропустили мимо ушей, — зимою здесь нарушители перешли границу. Всех поймали, но двое наших пограничников погибли.

Наконец их позвали в помещение. Тут располагался контрольно-пропускной пограничный пункт.

— Можете ехать. — Офицер протянул Юле документы. — Другой раз так не делайте, товарищ Кострова. На Северострое вас уже из всех списков вычеркнули. Начальник сказал, что не явилась к отходу эшелона.

— Я предупреждала, просила! Да как же это они… — Комок стал в горле.