Высматривая путь. Том I (СИ)

— Вам спасибо. За все, — он не выдергивал руку, а лишь внимательно смотрел на едва высохшие переливающиеся русые пряди, на тонкие пальцы и на этот плетеный пояс.

Он сразу его узнал. Не мог не узнать. Но разобраться со всей этой чертовщиной решил позже. В голове было и без того уж больно много мыслей и лучше ими заняться тогда, когда разум станет чистым, а душа уймется.

Дера неловко перемялась с ноги на ногу, а потом, наконец, отпустила ведьмака и отошла чуть назад, спрятав руки за спиной.

Эскель послабил поводья и сжал ногами бока Василька. Тот зафырчал и быстро зашагал по тропинке, ведущей к большаку. Еще немного, и он перешел на рысь, а там и на галоп. На мгновение прикрыв глаза, ведьмак подставил лицо ветру. Вдали от этой непутевой девки ему наверняка станет гораздо лучше и дурь из головы быстро выйдет.

* — перевод песни Percival — Husičky (перев. чешский «Гуси»).

Комментарий к Часть 10. Ладная девка

Бечено

========== Часть 11. «Под розовым бутоном» ==========

Василек бежал бодро. Эскеля аж холод пробрал от ветра до такой степени, что пришлось застегнуть куртку. Но, до моста они добрались быстро. Гораздо быстрее, чем ведьмак предполагал. Приостановив коня, он неторопливой рысью повел его через мощеный мост. У ворот стояли сонные стражники. Один лениво облокотившись на алебарду, кажется, дремал, а второй громко зевал, но держался. Придав своему лицо как можно больше серьезности, ведьмак решил чуток ускориться. От греха подальше. Ведь надлежащих бумаг у него не было, а штраф платить нечем.

Стражник, тот, что был пободрее, даже и не думал его останавливать. Лишь бросил косой взгляд да сплюнул.

Миновав ворота и проехав вглубь города, Эскель осмотрелся. Оксенфурт встретил его уличным шумом со всех сторон. Даже сквозь эту какофонию, он отчетливо слышал стук молота о наковальню, песни пьянчуг у корчмы в конце улицы, и ругающуюся себе под нос женщину, остервенело метущую деревянное крыльцо. Съестные запахи, доносившиеся с площади, смешивались в единое целое с цветочными ароматами лавки по правую сторону от него. По сравнению с уединенной хижиной Отто и Деры тут творился настоящий хаос. Можно сказать — праздник жизни и цивилизации. Ведьмак чуть пришпорил коня и медленно повел его дальше, то и дело осматривая дома.

А тут было на что посмотреть. Огромные окна, в которых красиво отражались закатные лучи солнца, встречались повсеместно. Высокие, разноцветные, островерхие крыши упирались шпилями в небо. И такие же необъятные каменные и деревянные постройки, окружали со всех сторон. То тут, то там мелькали лавки, магазины и магазинчики, мастерские и отовсюду доносился шум. Не смотря на позднее время никто не спешил закрываться. Видимо этот город не спал никогда.

Он ловко направил Василька вправо, когда дорога вильнула — повел мимо борделя. Понять, что это именно бордель, было не трудно. Пахло оттуда цветами, мускусом, пудрой и Туссентским красным. Не дорогим, но и не самым дешевым. Как раз таким, чтобы и клиент почувствовал себя важным господином и при этом не сильно раскошеливаться за поставку. Проезжая, аккурат, под одним из балконов этого вычурного здания, ведьмак поднял голову и бросил взгляд на стоящую на нем девицу. Та была в чем мать родила, не считая легкой повязки на бедрах и двух кусков тонкой воздушной ткани, что прикрывала ее груди.

— Заезжай, милый, — услышал он ее голосок, когда начал разворачивать коня, чтобы тот вписался в очередной поворот.

Остановиться решил в постоялом дворе «Три звоночка». Смущало лишь то, что находился он на центральной площади, и шумные трубадуры наверняка не дадут ему как следует отдохнуть, горланя свои песенки. Но, с другой стороны, можно напиться так, что и пушечные залпы не разбудят, какие уж трубадуры.

Слез с Василька он только у самого входа. И не успел опомниться, как к нему тут же подскочил высокий тощий паренек с огненно-рыжими волосами и веснушчатым лицом. Говорил он быстро, плохо выговаривая некоторые буквы. Но понять его было несложно.

— Милсдарь, коня фашего ф стойло захнать?

— Можно. Дай только поклажу сниму.

Паренек закивал, и внимательно осмотрел ведьмака. Тот неторопливо стаскивал сумки с крупа, и так же неторопливо отвязывал мечи.

— Милсдарь, конь фаш будет фон там. Вы уж не тревосьтесь. Проследим как за родным. Обмоем, накормим.

— Держи. Но если что с конем сделаешь, я тебя найду и тогда — не обессудь, — Эскель глянул на него настолько сурово, насколько мог, отчего паренек чуть портки не замочил.

Дрогнул, но поводья забрал и раскланявшись попятился.

— Фы что, милсдарь! У нас се тут этот, как его… репутанцея.

— Репутация.

— Да, да, она самая!

Ведьмак усмехнулся, наконец расслабившись. Вроде честный парнишка был. Да и дрожал уж больно правдоподобно. Выудив из сумки кошель, он подбросил в воздух золотую монету, заметив, как паренек ловко ее поймал и расплывшись в улыбке, очень осторожно, но настойчиво повел Василька в стойло.