Высокий замок

– Нет, отнюдь. Он был богословом, собирал все случаи явления людям воли богов, изучал, пытался толковать. Не признавал авторитетов, зато очень внимательно относился к свидетельствам очевидцев, даже если они казались смехотворными. В каком-то смысле это тоже была насмешка судьбы. Погибли сокровища древней магии, но уцелела книга, которая посвящена тому, что все разглагольствования о воле богов, о судьбе и о предопределенности – это всего лишь желание людей оправдать свои нелогичные поступки, свою слабость и неуверенность в правильности принятых решений.

– Весьма опасные выводы.

– Да, любовью среди жрецов он наверняка не пользовался. Примерно лет сто назад за одно лишь владение подобной книгой отправляли на костер. Вместе с книгой, разумеется.

Сказанное Блайтом не слишком покоробило волшебницу. В конце концов в Инталии тоже не слишком редки были случаи, когда человека, подозреваемого в причастности к Тьме, отправляли на костер. Леди Рейвен не приходилось участвовать в подобном, но она признавала, что некий смысл в этих кострах был. По ауре, особенно по ауре ребенка, опытный маг может прочитать многое – и его способности, и его склонности. Склонности, которые невозможно изменить никаким воспитанием, которые рано или поздно проявятся. Ничего удивительного, что маги Ордена старались принять меры до того, как станет слишком поздно.

Она знала, что иногда так же поступали и маги Триумвирата. Тьма в ауре столь же опасна для гуранца, сколь и для инталийца. Потому что человек с черной аурой есть воплощенное зло. Зло, у которого нет ограничений и принципов. Но главное – злу плевать на границы, установленные политиками. Триумвирату всегда требовались новые служители – но не такой ценой.

А разговоры о том, что воля богов – лишь пустой звук, могут оказаться похлеще, чем деяния одного негодяя. Вера – вот что цементирует государство сильнее, чем правитель или его армия. Вера способна заставить людей собраться в один кулак, отринуть личное и суетное, отбросить собственные мысли и желания, полностью подчиниться единому для всех порыву, не думая, не рассуждая. И тот, кто сумеет получить власть над этим кулаком, сумеет направить его в нужном направлении, получит в свое распоряжение огромную силу. Люди шли в бой с именем Эмиала на устах, под шелест развевающихся знамен с изображением золотого светила. Другие люди – если подумать, то точно такие же, пусть и говорящие на ином языке, готовы были обагрить клинки кровью во славу своего бога. В этот момент обеим сторонам плевать было на то, где именно кроется правда. Каждый считал правым себя. И во имя этой правоты готов был на все…

И человек, пришедший к мысли об отсутствии власти богов над судьбой человека, был опасен для обеих противоборствующих сторон.

– И сколько было таких костров? – хмыкнула Таша.

– Немало. – Блайт медленно кивнул, то ли подтверждая ее мысли, то ли отвечая своим. – В первое время после катастрофы монахи копировали все книги, что уцелели. Не вдумываясь в содержание, просто переписывали все подряд, чтобы еще одна катастрофа не унесла остатки знаний. А уж то, что переписчикам нравилось… Этому старику надо бы отдать должное, он умел излагать мысли. А потому копий по Эммеру расползлось много, очень много. Все не выловили до сих пор.

– Как же ты не попал на костер?

– Если мне придется отправить человека на казнь, – холодно ответил Консул, – я должен точно знать, за что именно.

– Странно, что ты называешь богословом человека, который…

– Видите ли, леди, он искал бога в себе. Пытался доказать, что есть лишь то, что делает человека человеком. Честь. Долг. Совесть…

– А судьба?

– Судьбы не существует. Есть только то, что мы делаем сами.

– Блайт, а тебя эта книга изрядно зацепила, ведь так?

Он помолчал, затем кивнул.

– Я много раз обращался с просьбами к Эмнауру, леди. Но, как ни странно, он ни разу не пришел мне на помощь, даже когда это было жизненно необходимо. Я всего добился сам, а потому не верю в предопределение. Только в свои руки и в свой разум. Пожалуй, в первую очередь – в разум.

– В чем-то с тобой нельзя не согласиться, – протянула Таша. Блайт сохранял на лице каменно-равнодушное выражение, но ему очень хотелось рассмеяться. Хотя бы потому, что, когда человек так строит фразу, это означает, что соглашаться он не намерен ни при каком условии. – Но я все же верю, что все эти, как ты говоришь, совпадения произошли не зря. И я знаю, что завтра мы увидим Высокий замок. Может, мне удастся расплести заклинание альНоора. Может, случится чудо.

– Я не верю в волю богов, – покачал головой Блайт, а затем вдруг широко улыбнулся: – Зато я верю в вашу удачу, леди.

Глава 9