Высокое искусство

С руки украдкой сокол улетел.За куропаткой сокол улетел.Пришел, плешивый, с хитрою повадкой,Загадкой испытать меня хотел.(455)

В подлиннике на четыре строки – шесть внешних и внутренних рифм. Вера Потапова считает себя обязанной строить каждое четверостишие так, чтобы в нем было такое же количество рифм. Казалось бы, эта задача сверх человеческих сил, особенно если принять во внимание, что таких четверостиший не два и не три, а сотни. Всюду то же упоение музыкой слов, те же переклички концевых и внутренних созвучий:

Теперь тебе поверил я, мой свет!Иди к своей невесте, – молвил дед, —Ни горестей, ни бед не знай, не

ведай,Живи с любимой вместе до ста лет.(497)

Всюду преодоление громаднейших трудностей, вызванное страстным желанием воссоздать замечательный памятник народной казахской поэзии во всем великолепии его форм. Даже тогда, когда в подлиннике встречается текст, требующий от переводчика девяти рифм – не меньше! – Вера Потапова не отступает и перед этой задачей и оснащает свой перевод девятью рифмами.

Когда уехал Сареке,Зари блистал багрец.Едва ли ханом БалталыДругой бы стал пришлец!Являл он разума примерИ чести образец.Владел он золотой казной,Отарами овец.Но долголетья не судилПравителю творец!

Пускай растет Козы-КорпешОтважным, как отец.Сама народом управляй,Покуда мал птенец,Со многими держи совет,Как Сарыбай, мудрец.Тогда опору ты найдешьСреди людских сердец.(456)

Другая поэма, входящая в эту книгу – «Алпамыс-батыр» – дана в переводе Ю. Новиковой и А. Тарковского, которые так же верны национальным канонам казахского подлинника. Ритмика «Алпамыса» изменчива: строка из шести слогов сменяется в иных случаях трехсложной строкой. Переводчики воспроизвели в переводе и эту особенность оригинального текста:

Алпамыс покинул ее,Ускакал…И острый кинжалУ нее в руке

Задрожал,Ищет смерти она в тоске[126].

Но вот разностопность сменяется правильным чередованием одинакового количества стоп. Переводчики считают долгом чести воспроизвести в переводе и этот ритмический рисунок:

Он странуПустил ко дну.Он давноПроел казну.Как налог,Берет он скот.ИзнемогПростой народ[127].

При переводе кабардинского эпоса переводчики встретились с такими же трудностями и проявили такую же сильную волю к творческому преодолению их. Знатоки народных кабардинских сказаний и песен, объединенных под общим названием «Нарты», определяют эти трудности так:

«Музыкальное богатство кабардинского стиха составляют внутренние созвучия. Последние слоги предыдущей строки повторяются начальными слогами последующей, затем в середине третьей строки и снова возникают в пятой или шестой строках. Звучность стиха усиливают анафоры – то есть повторения сходных слов, звуков, синтаксических построений в начале строк»[128].

Переводчики старались передать возможно точнее эти особенности кабардинского стиха. Вот типичный отрывок из «Сказания о Нарте Сосруко» в переводе замечательного мастера Семена Липкина:

Шли на Хасе Нартов речи

О геройской сече грозной,О путях непроходимых,О конях неутомимых,О набегах знаменитых,О джигитах непоборных,Об убитых великанах,О туманах в высях горных,О свирепых ураганахВ океанах беспредельных,О смертельных метких стрелах,О могучих, смелых людях,Что за подвиг величавыйПесню славы заслужили.

«В этом отрывке, – говорят исследователи, – сочетаются почти все особенности кабардинского стиха: и своеобычный рисунок рифмы-зигзага – «знаменитых – джигитах – убитых»; или «великанах – туманах – океанах», и концевая рифма (в сочетании с внутренней) – «о путях непроходимых, о конях неутомимых», и анафора в синтаксическом построении строчек. Читатель, конечно, заметит, что в этом отрывке слово «речи», стоящее в конце строки, рифмуется со словом «сече», стоящим в середине строки. То же самое следует сказать о рифмах «стрелах – смелых», «величавый – славы»[129].