Высокое искусство

И еще одна тяжелая болезнь, от которой неизлечимо страдают многие переводчики детских стихов: болтливость, недержание речи. Там, где в подлиннике одинокое, скромное слово, они нагромождают десятки развязных и разнузданных слов, совершенно заслоняющих подлинник. От этого жестокого метода больше всего пострадала сказка моя «Крокодил». Сказка эта в подлиннике начинается так:

Жил да былКрокодил.Он по улицам ходил,Папиросы курил,По-турецки говорил.

А в английском переводе эти немногие строки загромождены целым ворохом слов-паразитов:

Однажды важный (надменный) крокодил покинул свое                                                          жилище на Ниле,Чтобы с шиком (in style) пройтись по буль-ва-ру.Он мог курить, он умел с отличным акцентом (!) говорить                                                                  по-турецки,(Что он проделывал раз в неделю) —Это очень важный, зеленый, усеянный бородавками,

                                                           удалой Крокодил.

Маленьких детей, как известно, нисколько не интересуют эпитеты, им нужны не качества, но действия. Речь, обращенная к ним, должна быть динамична и стремительна. Я изменил бы себе самому, если бы вздумал отягощать свой рассказ никчемной околесицей о том, что крокодил был

во-первых, зеленый,

во-вторых, бородавчатый,

в-третьих, спесивый и важный,

в-четвертых, лихой, удалой.

К такому же отягощению текста паразитарными словами и фразами приводит указание переводчика на то обстоятельство, что не каждый час и не каждый день крокодил говорил по-турецки, но всего только раз в неделю (?!), и что у него был превосходный прононс (the perfect streak), и что он не просто гулял, но фланировал с шиком (in style), и что на Ниле у него осталась жилплощадь.

Там, где у меня тринадцать слов, у переводчика сорок три!

Больше чем втрое! Двести пятьдесят процентов отсебятины! Словно вся цель переводчика наговорить побольше пустяков, лишь бы вдоволь натешиться дешевыми рифмами:

Once a haughty Crocodile left his home upon the Nile.To go strolling off in style on the Av-e-nue.He could smoke and he could speak Turkish in a perfect                                                                streak.(And he did it once a week), —

The most haughty, green and warty, very sporty Crocodile.

Существует еще один английский перевод «Крокодила», сделанный мистером Ричардом Коэ[224]. В этом переводе «Крокодил» начинается так:

Жил был один крокодил     (Крок!        Крок!            Крокодил!),Крокодил изящный и шикарный,       В элегантном костюме.Он прохаживался по Пикадилли,       Распевал веселые песенки на языке суахили[225],Обутый в гетры, которые он купил в Чили.   Он покуривал трубку, сделанную из корня эрики.       Крокодил!           Крокодил!

               Крок!                  Крок!                      Крокодил!Александр Крокодил, эсквайр.

По-английски это звучит так:

Once there was a Crocodile    Croc!       Croc!           Crocodile!A Crocodile of taste and style.      And elegant attire;He strolled down Piccadilly,      Singing carols in Swahili,Wearing spats he’d bought in Chile,    And a-puffing at a briar

        Crocodile!           Crocodile!              Croc!                 Croc!                     Crocodile!Alexander Crocodile, Esquire.

Вместо дешевых истрепанных рифм прежнего перевода здесь подобраны экзотические редкие рифмы: Чили, суахили, Пикадилли, но основа остается все та же: беззаконное стремление нагромоздить возможно больше пустопорожних словечек, дабы автор предстал перед читателем как неугомонный болтун, щеголяющий притворной игривостью и наигранной резвостью.

Чтобы читателям стало понятно, какой тяжелый ущерб наносится детским стихам при такой системе перевода, приведу один фантастический случай.

Представьте себе, что какой-нибудь советский переводчик воспроизведет для русских читателей стихи Доктора Сьюса (Seuss), любимца американских детей. У него есть веселая сказка «Кот в колпаке» («The Cat in the Hat»), в которой маленькие дети во время дождя говорят:

И нам оставалось одно:    Сидеть!        Сидеть!            Сидеть!                Сидеть!И нам это не нравилось    Ни капельки[226].