Высшие кадры Красной Армии 1917-1921

Коренным недостатком работы фактического руководства Наркомвоена (т.е. работы Н.И. Подвойского, К.А. Мехоношина и Э.М. Склянского) Н.В. Крыленко считал бюрократизацию коллегии Наркомвоена, её отрыв от выборных демократических организаций[142]. Главковерх свидетельствовал, что коллегия Наркомвоена посредством двух своих членов (первоначально В.А. Антонова-Овсеенко, затем — И.Л. Дзевялтовского) опиралась в своей деятельности на «демократическую коллегию гарнизонного собрания» Петрограда; посредством командующего Петроградским ВО и члена коллегии Наркомвоена К.С. Еремеева — на контрольную комиссию[143]; через П.Е. Дыбенко — на Законодательный морской совет. При Ставке Верховного главнокомандующего и на фронтах

«ни один принципиальный приказ не проходит в жизнь без одобрения Цекодарфа» (Центрального комитета действующей армии и флота), заявил Н.В. Крыленко, а Наркомвоен «не опирается ни на что»: съезды и совещания по продовольствию и демобилизации, «если они [и] не носили исключительно декретивного характера», то работали всё же «вне общего русла работ» военного ведомства; распределение обязанностей в коллегии Наркомвоена было произведено Н.И. Подвойским «далеко не последовательно» и ограничивалось совещаниями с генштабистами (к которым сам Крыленко относился, кстати сказать, с нескрываемым презрением); коллегия Наркомвоена работала в полном отрыве от Петросовета и военной секции ВЦИК. «Результаты, — сетовал Крыленко, — получились самые плачевные. Комиссариатом за всё время не проведено ни одной крупной положительной реформы»

.

Таким образом, лидирующая роль в коллегии фактически принадлежала Н.И. Подвойскому, поставившему Наркомвоен на путь бюрократизации. Системообразующими можно считать 3 фактора. Во-первых, неподготовленность большинства членов коллегии Наркомвоена к военно-организационной работе. Во-вторых, взаимную нелюбовь друг к другу двух формальных (Антонова и Крыленко) и одного фактического (Подвойского) наркомвоенов и постоянные апелляции к третьей силе — В.И. Ленину. В-третьих, замкнутость Наркомвоена на самом себе. «Блестящие результаты», достигнутые к весне 1918 года, были налицо: аппарата нет, сколько-нибудь реальной вооружённой силы, а равно и реальных проектов её строительства — тоже нет.

Таким образом, в коллегии Наркомвоена были люди, менявшие до революции свой окрас: Крыленко с весны 1907 г. увлекался синдикализмом, за что даже подпал под критику В.И. Ленина, а в 1909–1911 годах и вовсе состоял членом партии анархистов-синдикалистов[144]; В.Н. Васильевский в документах Департамента полиции за 1909 год значился эсером (а департамент был учреждением весьма осведомлённым)

[145]. Коллегия Наркомвоена никогда не была сообществом единомышленников, в ней изначально сложилось несколько группировок, фактическим лидером стал Н.И. Подвойский. А в светлой голове «дважды замечательного человека» Николая Подвойского (ему посвящены две книги из серии «ЖЗЛ») родился план «коренной реорганизации» бывшего военного министерства.

Глава 2

Революционеры строят «армию»: Всероссийская коллегия по организации и формированию РККА

Решение о создании Всероссийской коллегии по организации и формированию Красной Армии (Всеросколлегия) приняли 19 декабря 1917 года[146]. 2 января 1918 года Общеармейский съезд по демобилизации армии заслушал проект декрета Совнаркома (СНК) о создании «Всероссийской коллегии по организации Рабоче-крестьянской армии Российской Республики» и избрал бюро из 5 человек для выработки, совместно с представителями военного ведомства, положения об управлении армии. 9 января состоялось первое заседание Бюро по организации РККА, на котором был избран «президиум» бюро. В него вошли: Григорьев (председатель), Андреев (тов. председателя), Литке (секретарь) и Микошо (казначей). Бюро было объявлено временным отделом Главной Всероссийской коллегии. Бюро постановило немедленно начать работы по организации отделов коллегии[147].