Высшие цели. Грани судеб (СИ)

Девушка скрипнула зубами, но смолчала - если у Даниила было плохое настроение, он становился совершенно невыносимым. Причем, если, к примеру, Святослав просто хмурился, злился и молчал, то Даня из легкого на подъем, ироничного и смешливого мужчины превращался в сварливого, язвительного и неуживчивого оборотня, со всеми вытекающими последствиями. Что из этих двух испостасей являлось его настоящей личиной - оставалось только гадать.

...Впрочем, одно Тамара знала точно - пять минут назад закрыла свой счет и ушла навсегда, растворяясь в дымке перехода грустная и бесконечно одинокая

женщина Валентина Александровна.

Счастливая!

***

Тамара едва дождалась возвращения Святослава и Милы, чтобы пулей вылететь из квартиры.

Перед самым уходом дорогу ей заступил оборотень:

- Давай я тебя отвезу.

Тамара отрицательно покачала головой:

- Я на такси. Сначала на кладбище, потом на поминки. Вернусь вечером. Лучше отдохните нормально, выспитесь. Сами только найдите все что надо - там подушки, одеяла всякие в шкафах...

- Ты зубы не заговаривай, я прекрасно помню твои шрамы, - безжалостно сказал он, глядя, как она нервно мнет край найденной в шкафу черной блузки.

- Ничего такого больше не случиться, - побледнев от негодования, ответила девушка. - Во-первых, он трезвый. Во-вторых, на поминках все равно будет полно народу. В-третьих, я сама была виновата, и повода больше не дам. А в-четвертых, сейчас простой человек мне все равно ничего сделать не сможет, так что перестань! Ваня не какой-то монстр, сейчас у него горе, и он нуждается в поддержке!

- Еще немного и у тебя прямо нимб над головой засветится! - хмуро сказал подошедший Святослав. - Алкоголику повод не нужен. И поддержка тоже. Я иногда на вас... женщин, смотрю, и мне кажется, что у вас материнский инстинкт перемешался с идиотизмом - так слепо вы оберегаете тех, кто о вас вытирает ноги.

На сотовом телефоне Тамары мелодично тренькнула смска - приехало такси. Ни сказав ни слова, она черной тенью проскользнула мимо мужчин, хлопнула дверью и бегом, только чтобы погасить перемешанный с обидой гнев, побежала вниз по лестнице.

***

На кладбище было одиноко и душно. Пыльная дорожка, по которой привез ее таксист к нужному участку, тоскливо желтела меж неровными полосами ощерившихся острыми пиками оградок и черных памятников.

Тамара простояла перед высокой, рыхлой насыпью, доверху покрытой цветами почти час. Стояла и никак не могла понять, что же чувствует. Безликий крест, еще пока без фотографии, железная табличка с именем, черные ленты. Вот и все, что осталось. Кем ей была свекровь? Сначала строгой мамой мужа, которую она побаивалась, потом несчастной женщиной, замученной жизнью - отчаянно просящей у нее прощения, подругой по несчастью. Потом - почти родной, связанной единой, удушающей бедой и ношей. Тамара одновременно была ей благодарна и не могла простить, жалела ее, поддерживала и чувствовала себя обманутой. А еще она ощущала себя предательницей...

Наконец, букет алых роз, обвитый черной лентой, лег на холмик, Тамара еще раз взглянула на могилку. Совсем рядышком, на этом же участке был похоронен ее несостоявшийся свекор, умерший за несколько лет до их с Ваней знакомства. Несколько раз Тамара по просьбе Юлии Сергеевны приезжала сюда вместе с ней, и девушка знала - жили они как кошка с собакой, но все равно свекровь выкупила участок, чтобы быть вместе с ним. Может быть, так и нужно?..

Седьмой этаж девятиэтажной панельки лаково блестел недавно выкрашенными зеленой краской стенами и казался каким-то незнакомым. Не запертая дверь отворилась бесшумно, впуская в маленькую двухкомнатную квартиру со старой мебелью и кое-где пожелтевшими обоями. Пахло ладаном, щами, компотом из сухофруктов и горем. Из зала доносились тихие голоса - поминки устроили здесь, по старинке, и люди шли и шли по одному, по двое потихонечку с утра и до вечера - родные, знакомые, коллеги, друзья, соседи...

Тамара глубоко вздохнула и вошла в комнату. Ваня сидел за столом вместе с какой-то пожилой парой. За его спиной, в красном углу подрагивал перед иконой огонек свечи, на шкафу стояла, обрамленная черной лентой, фотография свекрови.

При виде девушки Ваня встрепенулся, поднялся и шагнул было к ней, но потом остановился, словно налетев на стену. Помедлив, покачнулся и выдвинул рядом с собой стул:

- Спасибо, что приехала. Я уже не надеялся. Посиди с нами немножко...

Тамара присела на стул, искоса глядя на бывшего мужа. Он похудел, осунулся и постарел. Синие глаза светились тоской и каким-то глухим отчаянием. Одетый в застиранную черную футболку, бледный, небритый, с сединой в волосах он казался старше своих тридцати восьми лет на десять. И все же это был ее Ваня. Она вздохнула и положила ладонь на его руку. Он вздрогнул и до боли сжал ее пальцы.