Выстрел

Когда Пик выпрямляется, я спрашиваю, задаваясь вопросом, почему Карл кажется таким взбешенным:

— Ты что-то натворил?

— А разве ему нужна причина? — это все, что он говорит и выходит из моей комнаты, к горлу подкатывает тошнота, когда я следую за ним из комнаты и остаюсь наверху лестницы, в то время пока он спускается вниз.

Карл хватает Пика за затылок и тащит его, говоря:

— Быстро в подвал, маленькое дерьмо.

Он опускает голову, пока Карл открывает дверь, которая ведет в подвал. Пик спускается по лестнице. Я ненавижу то, что он всегда оказывается там. Он говорит, что Карл водит его туда, чтобы избить, и я ненавижу то, что не могу ничего сделать, чтобы защитить его. Каждый раз, когда его уводят в подвал, я просто сажусь и жду его возвращения, и когда он все-таки возвращается, то даже не смотрит на меня. Как будто он сердит на меня. Я однажды спросила его об этом, но он ответил, что клянется, что никогда не злится на меня. Это так по-разному для нас, потому что, когда меня запирают, Пик всегда появляется, чтобы поддержать меня. Но когда Пик возвращается из подвала, он не хочет общаться со мной. Он игнорирует меня и прячется в своей комнате. Это ужасно, когда все, что я хочу — это просто обнять его, заставить его почувствовать себя лучше, как всегда делает он, но он не позволяет.

Я лежу на своей кровати с наушниками в ушах и обнимаю новую куклу, пока слушая музыку, пытаюсь заглушить боль, которая заполняет грудь. Закрываю глаза, и, в конце концов, начинаю засыпать от усталости, когда внезапно куклу вырывают у меня из рук. Открываю глаза и вижу Карла, который нависает надо мной. Вынимаю наушники, и он выплевывает мне:

— Тащи свою задницу в подвал.

Слишком напуганная, чтобы задавать вопросы, я тащусь позади него, пока страх сковывает мое тело. Карл открывает дверь, ведущую в подвал, и мои ноги трясутся, когда я иду вниз по лестнице. Я никогда прежде не была внизу, и паника, никогда так всесильно не захватывала, когда я вижу Пика, который стоит только в одних боксерах, а остальная его одежда валяется на полу.

Выражение лица Пика пугает меня. Он никогда так не смотрел на меня, как будто тоже напуган. Но Пик никогда не бывает напуган. Я останавливаюсь в паре футов от него и нервно поворачиваю голову, и вижу грязный матрас, который валяется на цементном полу. Поворачиваюсь обратно к Пику, мои глаза расширяются, сердце бешено колотится, слезы жгут глаза, и я слышу вопрос Карла:

— Сколько лет исполняется тебе сегодня?

Я смотрю в его лицо, когда он устраивается на металлическом стуле, который стоит в углу.

Слабым, дрожащим голоском я отвечаю:

— Уммм… десять.

Он не отвечает, только кивает, а потом через пару минут добавляет:

— Ты напугана?

Я быстро смотрю на Пика, чей взгляд прикован к полу, затем обратно на Карла и киваю: «да».

Его следующие слова изменили мою жизнь навсегда. Это был мой десятый день рождения, и я была слишком взрослой, чтобы верить в сказки. Я знала, что Прекрасный Принц, летающие кони и говорящие гусеницы не существуют, но то, что произошло дальше, заставило меня понять, что монстры как раз таки реальны. И оказалось, что с одним из них я жила рядом.

Настоящим

Живым

Монстром.

Низким, строгим голосом, он приказывает:

— Сними свою одежду.

Мое сердце ухает прямо в пятки, а тело начинает трястись. Я замираю. Я не могу ответить, так что просто стою. Мне кажется, даже воздух замирает, когда Карл рычит:

— Снимай одежду. Всю!

Я поворачиваю голову к Пику, и он сморит прямо на меня. Я знаю, что должна напугаться слез, которые катятся по его щекам и этого несчастного выражения в его глазах. Не моргая, я чувствую, как мои собственные слезы тоже свободно бегут по лицу. Смущенно качаю головой, Пик кивает, говоря, что нужно повиноваться.

Дрожащими руками я тянусь к краю футболки, и когда хватаю ткань, страдальческий всхлип вырывается из моего горла. Он эхом отражается от цементного пола и стен. Зажмурив глаза, я стаскиваю футболку через голову и затем прижимаю к груди, даже притом, что груди-то у меня еще и нет.

— Штаны, — требует он.

Я не смотрю на него. С закрытыми глазами я расстегиваю джинсы и спускаю их по ногам, выступаю из них, по-прежнему удерживая в руках футболку.

— Отпусти ее.

Его ледяной голос пугает меня, поэтому я разжимаю пальчики и позволяю ей упасть на пол.

— Хорошая девочка, — говорит он, и я практически слышу улыбку, с которой произнесены эти слова. — Теперь снимай нижнее белье.

Боже, если ты существуешь, пожалуйста, помоги мне.

Снимаю трусики и пытаюсь прикрыть себя руками и ладонями, пока стою там. И когда я, наконец, открываю глаза, Карл вновь начинает говорить.