Выстрел мимо цели

Однако были получены ответы на другие вопросы. Один из охранников тюрьмы признался, что Эндрю Эвертон навещал Хизер Гарбатт в ночь ее смерти. Сам Эвертон это категорически отрицает – ну еще бы он не отрицал!

Вдобавок Джек Мейсон… Рон вспомнил тот последний вечер, который они провели втроем. Вспомнил о чувстве вины, о котором говорил Джек.

Каждый держит по одной розе, чтобы бросить их в море. Элизабет и Джойс, Ибрагим, Майк и Полин. Даже Виктор пришел отдать дань уважения. Они спрашивали и Хенрика, но тот сказал: «Не понимаю, зачем я буду бросать розу в море? Я ее не знал». В общем-то он, наверное, прав. Не всем интересно вступать в нашу банду, верно?

Одна за другой розы летят с утеса. Цветок Джойс ветер сдувает обратно ей в лицо, и она вынуждена кинуть еще раз. На небе ни облачка, так что, если бы Бетани захотела сегодня посмотреть вниз, она бы увидела всех в сборе. Рон не особенно религиозен, но его сердце достаточно велико, чтобы в нем жили и подобные чувства.

Майк Вэгхорн произносит несколько слов, некоторые из которых приходится повторять, потому что ветер усиливается. Затем он предлагает немного пройтись по вершине утеса. Рон это предвидел.

– Я посижу пока здесь, – говорит ему Рон. – Ты же знаешь, какие у меня колени.

Несколько бровей взлетает одновременно: всем хорошо известно, что Рон никогда не жалуется на колени. Но этот же факт заставляет их молчать, и вскоре они уходят. Полин садится рядом, на что он и рассчитывал.

– С тобой все в порядке, любимый? – спрашивает она.

– Да в общем-то неплохо, – отвечает Рон. – Просто думаю о своей ванной.

– Ты не перестаешь меня удивлять, Ронни. Прямо сейчас ты задумался о покупке освежителя воздуха?

Рон улыбается, правда, немного печально.

– Нет, просто я не привык жить вместе с женщиной, понимаешь? Когда все эти штуки, знаешь: кремы, косметика и так далее – оказываются в ванной.

– Я заняла слишком много места, да? Тебе некуда ставить дезодорант?

– Мне все нравится, если честно, – говорит Рон. – В этом есть особая интимность, не так ли? Видишь, я всегда с тобою честен, Полин.

– Знаю, дорогой, – отвечает Полин, обеспокоенно нахмурившись. – К чему ты клонишь?

– А ты всегда была честна со мной?

– Конечно, – отвечает Полин. – У меня есть вредная привычка курить, когда ты меня не видишь, но в остальном – да.

– Роберт Браун, д. т. н., – произносит Рон.

– В каком смысле?

– Я понимаю, что не самый умный, – отвечает Рон, – но, видимо, пришло время и мне кое-что раскрыть.

– Рон!

– Все дело в косметике, – объясняет Рон. – Она давно уже «поселилась» в моей ванной. Куча тюбиков и флакончиков выстроилась в ряд под зеркалом, возле которого я бреюсь. Они смотрят мне прямо в лицо.

Рон поднимает глаза на Полин. Ему не хочется это признавать, но он должен.

– Твоя любимая тушь, – продолжает Рон, – называется «Бобби Браун». «Бобби Браун», декоративная тушь, неводостойкая. Роберт Браун, д. т. н.

Глава 84

Донна и Богдан целуются возле машины, они целуются в коридоре, они целуются у входной двери Элизабет и Стефана. Богдан не привык к публичным проявлениям чувств. Вдруг их кто-нибудь увидит? Кроме того, он держит сумку, полную еды, которую нужно положить в холодильник.

Но он влюблен и принимает тот факт, что это создает свои трудности. Богдан стучит, затем открывает дверь и зовет Стефана по имени.

Стефан сидит на диване в пижаме, что вполне для него естественно.

– До чего же счастливая пара! – восклицает он. – Вы только посмотрите.

– Очень счастливая пара, – соглашается Донна. – Здравствуй, Стефан.

Донна все еще держит статуэтку в руках. Стефан встает и подходит, чтобы взглянуть.

– Наша старая подруга Анахита, – говорит Стефан, и его глаза загораются. – Богиня любви и сражений. То что надо.

Донна улыбается и заскакивает на кухню, намереваясь поставить чайник.

Богдану нравится, что глаза Стефана блестят, что в них светится интеллект. Богдан видел список книг Хенрика, который составил Стефан. Очень подробный, красивый список. Чуть позже он побреет Стефана, потом нанесет бальзам после бритья, а вслед за ним – увлажняющий крем. У Стефана никогда не было никакого режима ухода за кожей – «мыло и вода, старина, мыло и вода», – но начать ведь никогда не поздно. Может, стоит ему давать витамины? Станет ли Элизабет возражать? Всего лишь C и D для начала. Он слишком редко выходит на улицу.

– Кстати, о сражениях, – говорит Богдан, усаживаясь на свое место у шахматной доски. – Сыграем?

Стефан отмахивается.

– Сегодня мы не будем играть? – спрашивает Богдан.

Можно тогда посмотреть фильм или просто повспоминать всякое. Богдан приготовит паэлью.

– Это не мое, старина, – отвечает Стефан. – Шахматистка у нас – Элизабет.

– Элизабет?

– Сколько я ни пробовал играть в шахматы, – признаётся Стефан, – но так и не научился. А ты умеешь?

– Да, – отвечает Богдан, – умею.

– Хорошо? – интересуется Стефан.

– Сложно сказать, – говорит Богдан, полный решимости не дать пролиться выступившим слезам. – В шахматах ты хорош настолько, насколько хорош тот, против кого ты играешь.

Стефан кивает и смотрит на доску. Богдан гадает, что он там видит.