Выстрелы на пустоши

Я провел там три дня, а потом работа накрылась медным тазом. В тюрьме на Западном берегу, неподалеку от Иерихона, началось что-то вроде бунта. Израильтяне заперли там самых отъявленных радикалов. Израильтяне считают их террористами, а палестинцы – политическими заключенными. Вы и без меня знаете эту историю. Как бы то ни было, израильтяне направили туда армию, и, прежде чем восстановился порядок, погибло с полдесятка палестинцев. Газа вспыхнула. Я тогда брал интервью у одного чиновника в городе Газа, и вдруг входит мой водитель, объявляет, что нам надо уезжать. Мы сели в его старенький «мерс» и направились к КПП «Эрез», чтобы пересечь границу с Израилем. Я видел боевиков на улицах и понимал, что ситуация взрывоопасна. Водителю кто-то позвонил: впереди был блокпост. Он съехал с дороги во дворы, надеясь его обогнуть. Мы решили, что мне лучше забраться в багажник – подальше от греха. Так я и поступил. Водитель петлял какими-то закоулками, и меня все время ужасно швыряло и вдобавок укачивало. И вдруг мы остановились. Голоса были приглушенными, но я слышал, что водитель с кем-то переговаривается по-арабски. Потом крик, выстрелы, очередь из АК-47. Я чуть не обделался. Мой водитель проорал: «Ладно, ладно!» Я думал, он дает мне знать, что жив, но голоса постепенно удалялись. Его куда-то уводили… я надеялся, что к какой-то важной шишке, где он сумеет все уладить. Он был из влиятельного клана, человек со связями. Мог дать взятку, напомнить о прошлых заслугах или просто убедить оставить его в покое. Все зависело от людей с оружием – к какому клану те принадлежали и на чьей стороне были.

Мартин, замолкнув, делает большой глоток пива.

– А дальше что? – спрашивает Робби Хаус-Джонс.

– А ничего. В том-то и проблема. Я провел в багажнике трое суток. Полнейшая неопределенность. Вряд ли бы меня убили, но кто знает? Могли и в заложники взять. Такое уже бывало. Время шло, и я начал подумывать, что водитель попал в беду, а про меня никто не знает. Самый страшный момент – осознать, что можешь умереть от истощения. Хотя вода у меня имелась… мы всегда возили в багажнике воду. К тому же стояла зима, ночи холодные, а днем совсем не жарко. Вероятно, я продержался бы неделю-другую.

– Еще по бокалу? – спрашивает Робби.

– Охотно.

Полицейский заказывает два пива.

– Как вы все же выбрались?

– Водитель в конце концов вернулся. Запрыгнул в машину, тронулся с места. Потом в более безопасном месте вышел и открыл багажник. Вокруг головы у него белела повязка. Он спросил, все ли у меня в порядке, сказал, что стоит все-таки пробираться через КПП «Эрез», но я должен оставаться в багажнике. Казалось, прошла целая вечность. Когда мы приехали, он ненадолго приподнял крышку багажника, попросил мой паспорт и все наличные. Прошел по меньшей мере час, затем мы тронулись и проехали самую малость. Подогнав машину как можно ближе к границе, водитель помог мне выбраться и торопливо повел к воротам. Ноги были как ватные, так что он практически тащил меня на себе. Можете представить, какой от меня шел душок. Охрана отдала паспорт и кивком разрешила пройти. Водитель помогал мне преодолеть туннель… он длинный, сотни метров, стены обшиты фанерой и рифленой жестью. Обычно в обе стороны по нему идут люди, но в тот день не было никого. Мы проделали половину пути, добрались до израильского КПП, и тут голос из громкоговорителя приказал водителю оставаться на месте: остаток пути я должен был пройти один. Несмотря на мое плачевное состояние, меня все равно прогнали через все сканеры. В общем, как-то я вытерпел, после чего израильтяне отвезли меня на свой конец тоннеля в какой-то маленькой машинке вроде гольфмобиля. Там мне разрешили принять душ, накормили, снабдили чистой одеждой. Спросили, что случилось, и я рассказал. Затем меня передали на попечение австралийского дипломата, и я был свободен.

– Помню эту историю. Видел вас в новостях.

– Н-да. Меня из-за нее турнули с работы. Представляете? Я дал интервью одному знакомому с телевидения, а редактор нашего международного отдела пришел в ярость. Хотел знать, почему я не придержал для газеты. Круто, да?

Молодец, сумел рассказать спокойно, хотя все равно слегка не по себе.

– Мартин, насчет той кровавой бойни… сами понимаете, я могу сообщить немногое. Я не участвую в дознании. Священник застрелил пятерых, такую работу не дают констеблю, особенно если он сам замешан. Расследование курируют из Сиднея. Сержант Херб Уокер из Беллингтона их местный представитель. Поговорите лучше с ним.

– Херб Уокер. Спасибо. Так и поступлю.

– Разумеется, меня тоже допрашивали. Боже! Расстегнул кобуру – пиши отчет. Вытащил пистолет – и ты попал под внутреннее расследование. Впрочем, его довольно быстро прекратили. Все-таки Свифт убил пятерых. Причем на глазах у свидетелей.

– Все еще мучаетесь тем, что пришлось его застрелить?

– Конечно. Каждый день вспоминаю. Каждую ночь.

– К психологу обращались?

– Вы и не представляете себе сколько раз.

– Помогло?

– Не особенно. А может, и помогло. Не знаю. По ночам хуже всего.

– Понимаю… Перевод не предлагали?