Выстрелы на пустоши

Встряхнув головой, Мартин усиленно вглядывается вдаль. Внезапно мелькает тревожная мысль: что, если бы к берегу Мюррея прибило его собственное тело? Найди труп какой-нибудь любитель утреннего бега или незадачливый рыбак, предсмертная записка не понадобилась бы: посттравматический стресс после Газы, ряд неточных статей, гнет вины за гибель Уокера, унизительное отстранение от репортерской работы. Коронер не станет думать дважды, а полиция – вообще. Самоубийство. Беттани с Максом на пару соорудят короткий некролог, Дарси помянет цветистой речью, а бедный Робби Хаус-Джонс будет гадать, кто следующий.

Несмотря на зной, по спине Мартина пробегает холодок.

Наконец в зыбкой дали появляются первые полосы зелени. Беллингтон. Какое облегчение покинуть эту голую равнину, чуть ли не радостно, что приехал, и не важно, с чем придется иметь дело.

Возле крепкого здания из красного кирпича, построенного специально под полицейский участок, собрались с десяток репортеров. Съемочные группы, облюбовав места, установили в тени штативы, на земле под солнцем белеют карточки, показывая полиции, куда лучше встать. При виде Мартина обычная добродушная пикировка стихает. Старине Джиму Такери, журналисту из новостного агентства, хватает вежливости на неловкое приветствие, остальные не хотят знаться с Мартином. Репортерша из «Геральд сан», качая головой, дивится его глупости. Дуг Танклтон притворяется, что не замечает, но фото- и видеокамеры без зазрения совести поворачиваются к опальному коллеге. «Держи голову выше, тебе не за что извиняться», – напоминает себе Мартин.

Вскоре появляется полиция: Монтифор, Лучич и Робби. Заметив Мартина позади толпы газетчиков и телевизионщиков, молодой констебль хмурится. Монтифор, шаркая, подходит к своему месту и спрашивает, ведется ли съемка. В этот миг на плечо Мартину опускается рука. Гофинг, агент АСБР. Он кивает с мрачной улыбкой, однако ничего не говорит. Как его понимать? Жест поддержки?

– Доброе утро, дамы и господа! – Под взглядом телекамер Монтифор зажат и формален. – Насколько я понимаю, премьер и министр внутренних дел вскоре проведут в Сиднее пресс-конференцию, поэтому сделаю только краткое заявление. Никаких ответов на вопросы. Буду придерживаться фактов. Сегодня утром приблизительно в шесть часов двадцать минут местный житель заметил нечто, похожее на труп. Произошло это на отмелях реки Мюррей приблизительно в пяти километрах к северо-западу от Беллингтона, то есть ниже по течению. Мы уже можем объявить, что это труп сержанта Герберта Уокера из полиции Нового Южного Уэльса. Никаких свидетельств насильственной смерти не обнаружено.

Сержант Уокер прослужил в полиции Беллингтонского округа больше двадцати лет, и его смерть – большая утрата как для жителей города и окрестностей, так и для всей полиции Нового Южного Уэльса. Герберт Уокер был очень хорошим полицейским и – это не преувеличение – настоящим слугой здешних людей. Мне выпала честь бок о бок работать с ним в последние дни его жизни. Сержант Уокер был профессионалом высокого класса и преданно служил закону, порядку и жителям своего участка.

Тут Монтифор, который до того смотрел прямо в объективы, косится в сторону Мартина.

– Херб Уокер отдавал всего себя, служа землякам во время великой нужды. Грустно, что с ним так поступили. – Полицейский переводит взгляд на камеры. – Спасибо. Пока все. Хорошего всем утра!

На мгновение повисает тишина. Глаза камер провожают полицейских в участок. Но вот снятые со штативов камеры уже уставились в лицо Мартину. Он застигнут врасплох, объективы распахнуты, будто голодные рты, а зычный голос Дуга Танклтона грохочет:

– Мартин Скарсден, как вы восприняли весть о смерти сержанта Херба Уокера?

Одна камера оснащена подсветкой, и Мартин невольно морщится, когда оператор ее включает.

– Я очень сожалею о смерти Уокера. Он был отличным полицейским.

– Вы извинитесь перед его семьей?

– Извиняться? За что?

– Вы травили этого человека, довели его до самоубийства и даже не извинитесь перед его убитой горем вдовой?

– Мне жаль, что он умер. Конечно, извинюсь.

– Вы признаете, что бесчестно себя вели?

Все ясно, думает Мартин. Танклтон уже решил, под каким соусом подаст новость, и будет давить до тех пор, пока не добьется чего-то вроде признания вины. Фиг ему!

– Мы не сделали ничего плохого. В нашем репортаже были только факты. Я не виноват в смерти Херба Уокера.

– Премьер-министр Нового Южного Уэльса говорит, что вы журналист самого скверного толка, моральный калека, готовый продать душу за броский заголовок на первой полосе.

– Что ж, в таком случае зачем вообще брать у меня интервью? Дерьмовый паразит и лицемер!

Эх, зря не сдержался, понятно даже без самодовольной ухмылочки Танклтона. Черт! Вопросы больше не нужны. Танклтон своего добился.