Вытащить из петли

В «Золотой сноп» Сандмен вошел через боковую дверь во двор конюшни и накачал воды в оловянную кружку, прикованную к насосу цепочкой. Он осушил кружку, услышал перестук копыт и обернулся. Джек Гуд седлал красивого коня. Как и его конь, Джек был высоким и сплошь черным — черные сапоги, черные штаны, черная куртка в обтяжку и длинные черные волосы, перехваченные на затылке черной шелковой лентой. Он улыбнулся Сандмену:

— У вас усталый вид, капитан.

— Устал, разбит, голоден и хочу пить, — сказал Сандмен и набрал еще воды.

— Вот что с вами делает мирная жизнь, — весело заметил Гуд, засовывая два длинноствольных пистолета в притороченные к седлу кобуры.

Сандмен выпил воду, опустил кружку и спросил:

— Что будете делать, мистер Гуд, когда вас поймают?

— Когда поймают? Обращусь к вам за помощью, капитан. Салли говорит, что вы вытаскиваете из петли.

— Пока что, однако, еще никого не вытащил.

— И сомневаюсь, что когда-нибудь вытащите, — мрачно сказал Гуд, — потому что мир устроен иначе. Им плевать, сколько народу они вешают, капитан, главное, чтоб все прочие приняли к сведению — да, вешают. Может, я кончу свои дни, танцуя на подмостках у Джемми Боттинга, но спать это мне не мешает и слез я не лью. Виселица — вот она, капитан, мы под ней живем, на ней же нас и вздернут. И ничего нам не изменить, потому что ублюдки этого не хотят. Это не наш мир, а их. Там вас какие-то парни ждут в задней каморке, — сообщил он, имея в виду заднюю гостиную. — Но, прежде чем будете с ними говорить, вы должны знать: я обедал в «Собаке и утке», и там ходил слушок, что за вашу жизнь дают пятьдесят гиней. — На вас кто-то крепко обиделся, капитан. Я предупредил в «Снопе», чтоб вас не трогали, потому что вы добры к моей Салли, но я не отвечаю за все воровские пивнушки в Лондоне.

У Сандмена екнуло сердце. Пятьдесят гиней за его жизнь?

— Вы, часом, не знаете, кто дает эти деньги? — спросил он.

— Я спрашивал, но никто не знает. Держите ухо востро.

Сандмен проскочил через комнату с бочками в коридор, откуда в заднюю гостиную вела дверь для прислуги. Виконт Сидмут намекнул, что дело будет легким, месячное жалованье за день работы, но неожиданно оказалось, что не за день, а за жизнь. Осторожно, чтобы не шуметь, Сандмен приоткрыл дверь локтем и припал глазом к щели.

Он услышал за спиной шаги, но не успел обернуться, как к его уху прижалось холодное дуло пистолета.

— Хороший солдат всегда проводит рекогносцировку, верно, капитан? Я так и думал, что сперва вы придете сюда, — сказал сержант Берриган.

Сандмен обернулся:

— Что вы собираетесь делать, сержант? Застрелить меня?

— Просто хочу убедиться, что вы безоружны, — ответил Берриган и стволом пистолета отвел полы его сюртука. Удостоверившись, что капитан не вооружен, он кивнул на дверь:

— После вас, капитан.

— Сержант… — начал было Сандмен, рассчитывая воззвать к доброму началу Берригана, но сержант взвел курок и наставил пистолет в грудь Сандмена. Тот повернул ручку и вошел.

На скамье в дальнем конце длинного стола сидели маркиз Скейвдейл и лорд Робин Холлоуэй, оба в превосходно пошитых фраках, цветастых галстуках и облегающих ляжки штанах. Увидев Сандмена, Холлоуэй нахмурился. Но Скейвдейл учтиво поднялся с места:

— Мой дорогой капитан Сандмен, как любезно с вашей стороны к нам присоединиться. Присаживайтесь, пожалуйста.

Тот неохотно сел, но сначала взглянул на Берригана, который опустил пистолет, но не убрал, а, напротив, встал у двери, не спуская глаз с Сандмена. Маркиз Скейвдейл налил вина:

— Довольно невыдержанный кларет, капитан, но с дороги, наверное, сойдет и такой.

Сандмен отрицательно покачал головой, и Скейвдейл сделал обиженное лицо.

— Полноте, капитан. Мы пришли как друзья.

— А я пришел под дулом пистолета.

— Спрячьте пистолет, сержант, — приказал Скейвдейл и выпил за Сандмена: — В последние два дня, капитан, я кое-что о вас выяснил. Разумеется, я и раньше знал, что вы знаменитый игрок в крикет, но вы известны еще и другим.

— Чем же? — мрачно поинтересовался Сандмен.

— Вы были хорошим солдатом.

— И что? — так же мрачно спросил Сандмен.

— Но вам не повезло с отцом, — мягко заметил Скейвдейл. — Теперь, как я понимаю, вы обеспечиваете мать и сестру.

Сандмен промолчал и не шелохнулся.

— Когда б не вы, капитан, вашей матушке давно бы пришлось жить на милостыню, а кем бы стала ваша сестра? Гувернанткой? Компаньонкой на жалованье?

У Белл, девятнадцатилетней сестры Сандмена, была единственная возможность избежать нищеты — удачно выйти замуж. Однако без приданого у нее не было надежды найти приличного мужа. До смерти отца Белл могла рассчитывать на брак с аристократом. Она все еще страстно об этом мечтала и по каким-то непостижимым причинам винила Сандмена в том, что мечте не дано осуществиться.

— Вы пытаетесь выплатить некоторые долги отца, — продолжал Скейвдейл, — что с вашей стороны весьма благородно. К тому же вы содержите мать и сестру, но никакой работы, кроме редких крикетных матчей, у вас нет. Что будете делать, капитан? Насколько я понимаю, министр внутренних дел нанял вас отнюдь не на долгий срок.

— А вы что будете делать?