Выживает сильнейший

– Не хуже других.

– Общался ли он с коллегами?

– Несколько раз мы вместе с ним ужинали. По-моему, это все. Он предпочитал собственное общество.

– Вы бы согласились с утверждением, что Нолан самоотстранялся от своих товарищей?

– Мне трудно ответить на этот вопрос. Он довольствовался той жизнью, которую вел.

– Не говорил ли вам Нолан, почему он решил стать полицейским?

– Я сам спросил его об этом. – Бейкер вновь надел очки. – Он ответил, что не собирается нести всякую чушь о стремлении помочь людям, о Новых Центурионах, сказал, что ему просто интересно. Хороший, искренний ответ, он мне понравился, и больше мы к этому не возвращались. В общем, Нолан старался держать язык за зубами. Целиком отдавал себя делу. У меня довольно агрессивный стиль работы – аресты, как можно больше арестов. Поэтому мы в основном занимались выслеживанием и погонями. Но никакой детективщины и жестокостей. Я действовал исключительно в рамках законности, и так же поступал Нолан.

Он отвел взгляд в сторону. Кончики лежавших на столе пальцев заметно побелели. Это тема разговора так его задела?

– Другими словами, острых моментов между вами в работе не было?

– Нет.

– Употребление алкоголя, наркотиков?

– Он всегда вел очень здоровый образ жизни. Вегетарианец, перед дежурством занимался бегом, а после него шел в гимнастический зал.

– И жил один.

– Его это устраивало.

– Но с женщинами общался?

– Меня бы это не удивило, Нолан был привлекательным мужчиной.

– Но о подружках своих не рассказывал.

– Ни об одной. Не в его стиле, доктор. Поймите, полицейский мир – это сообщество, где не терпят слабых. Для того чтобы тебе оказали помощь, необходимо явно показать, что ты в ней нуждаешься. Я же по долгу службы должен был сделать из Нолана настоящего копа. Ученик из него получился превосходный, и действовал он тоже отлично.

Официант принес салат и вино. Бейкер приступил к ритуалу дегустации. Оценив вино, он знаком попросил юношу наполнить бокалы, и когда мы остались одни, произнес:

– Не знаю, за что нам с вами стоит выпить, поэтому как насчет традиционного «На здоровье»?

Мы выпили. Бейкер дождался, пока я первым попробую блюдо, и лишь потом поднял на вилке кусок кальмара, осмотрел его со всех сторон и бережно отправил в рот. Не забывая регулярно подносить к губам салфетку, медленно, со вкусом цедил из бокала вино.

– Кто-то направил его на прием к психоаналитику, – заметил я. – Или, может, он сам решил сходить.

– Это когда же?

– Не знаю. Мой коллега не захотел поделиться деталями.

– Кто-нибудь из наших штатных?

– Частный консультант. Доктор Рун Леманн.

– Никогда не слышал о таком. – Вновь глаза Бейкера устремились в сторону, на круживших в отдалении чаек. Но – сузившиеся. И жевать перестал. – Психотерапия, надо же. Вот уж не думал. – Он опять заработал челюстями.

– А почему Нолан решил перевестись из Вест-сайда в Голливуд?

– К тому времени, – Бейкер положил вилку на стол, – я сам уже перешел в штаб-квартиру. Соблазнили работой по совершенствованию учебных программ. Вообще-то, я терпеть не могу бумаготворчества, но в данном случае это касалось моей непосредственной деятельности, да и отказывать начальству как-то не принято.

– То есть вы ничего не знали о его переводе?

– Именно так.

– После того как стажировка Нолана закончилась, вы утратили с ним всякий контакт?

– Это вовсе не выглядело как разрыв родственных связей. – Бейкер посмотрел мне в глаза. – Период обучения имеет жесткие временные рамки. Нолан усвоил то, что требовалось, и вышел в ожидавший его большой и недобрый мир. О самоубийстве я узнал на следующий день. Первым было желание выпороть паршивца – как такой блестящий ум смог свалять подобную глупость? – Он полил кальмаров соусом. – Чем занимается его сестра?

– Работает в госпитале. Нолан когда-нибудь упоминал о ней?

– Ни разу. Что касается семьи, он говорил только, что родители давно умерли. – Бейкер отодвинул от себя пустую тарелку.

– Что вы можете сказать относительно того, как он это сделал? Я имею в виду публичность его действий.

– Даже не знаю. А вы?

– Не было ли это своеобразным манифестом?

– Манифестом?

– Вы не замечали в нем ничего от эксгибициониста?

– Стремление показать себя? Только не на дежурстве. Он очень заботился о своем внешнем виде, униформу шил на заказ, но так поступают многие молодые полицейские. Насчет манифеста я так и не понял.

– Вы уже говорили, что копы всегда старались свести до минимума позор, выпадающий на долю семьи самоубийцы. Нолан же поступил наоборот. Устроил спектакль, прилюдную самоэкзекуцию.

Наступило продолжительное молчание. Бейкер поднял бокал с вином, осушил его, наполнил снова и пригубил.

– Вы намекаете на то, что он наказал себя за что-то?

– Я всего лишь теоретизирую. Вам не известно, по поводу чего Нолан мог испытывать чувство вины?

– С работой, во всяком случае, это никак не связано. А сестра его ничего по данному вопросу вам не сообщала?

Я покачал головой.

– В таком случае я не вижу в вашем предположении смысла.

Подошел официант.

От десерта мы оба отказались, и я расплатился кредитной карточкой. Бейкер вытащил огромную сигару, окунул кончик в вино.