Выжившие хотят спать

Они забрались на мотоциклы, но далеко уехать не удалось. На окраине деревни Иван резко притормозил, и мотоцикл едва не вынесло в кювет. Анна, испуганная, оглянулась на него с Евой, затормозила. Грэг от неожиданности оживился, на секунду стал прежним Грэгом. На Ивана вопросительно смотрела и Ева.

Иван уперся взглядом в стрелку на асфальте. Стрелка, жирная и ровная, указывала на северо-восток.

Иван смотрел, и это напоминало паралич: все вокруг сжималось в эту стрелку, будто стремилось к тому, чтобы прекратить существование, все становилось каким-то ненастоящим, несущественным, уплывало, как сон, тлеющий, разлагающийся в сознании у человека, стоит ему лишь открыть глаза и проснуться. Иван встряхнул головой, отрывая взгляд, как если бы скинул наваждение.

– Знак, – прошептала Ева, глядя на Ивана.

Он отвернулся, чтобы она не видела его глаз, покосился на стрелку. Красный кирпич, ровная линия и шляпка, аккуратно, так не похоже на прежние «детские» каракули.

– Иван? – пауза. – Чего мы ждем?

Иван глянул на Анну и Грэга, у которого появилось в глазах что-то от прежнего Грэга.

– Поехали, – с трудом сказал Иван.

Дальше они какое-то время ехали молча, и все казались задумчивыми. Иван не имел бы ничего против подколок Грэга, каких-то вопросов Евы, но все молчали. Нечто вело их в том направлении, которое они избрали для бегства от ищеек банды Волка, и, если и были сомнения, стоит ли придерживаться знаков, сейчас они казались наивными попытками ребенка перечить отцу, который – так ли это? – дает советы сообразно собственному опыту.

Иван никак не мог сосредоточиться на дороге, мысли о знаках, липкие, как мед, вертелись в голове, отвлекая, и голос Анны с трудом вырвал его из этого невидимого лабиринта.

– Слышишь? Еве надо подкрепиться. И отдохнуть. Хоть немного.

– Я могу потерпеть, – отозвалась Ева.

– Ты можешь, малыш в животе – нет.

Иван не тянул с выбором места. Трасса была открытой, просматривалась в обе стороны далеко, и он через пару десятков метров съехал на обочину, где они не спеша, но и не растягивая удовольствие, перекусили. Анна прикорнула. Ева, глядя на нее, легла на спину и, прежде чем закрыть глаза, потребовала Ивана поднять ее не позднее четверти часа.

Грэг не лег. Он поел и смотрел перед собой, будто что-то вспоминал или продумывал.

– Грэг? Что с тобой? – вырвалось у Ивана. – Ты… будто не ты.

Грэг вздрогнул, покосившись на Ивана, сжался. Покачал головой, пробормотал:

– Надо ехать.

Иван сам не понял, зачем заговорил с ним. Возможно, он хотел ненадолго отвлечься от мыслей о знаках, вязких, терзающих, будто стремящихся иссушить мозг. И выяснить, что происходит с Грэгом.

– Ты как? В норме?

Грэг пожал плечами, встал, расталкивая Анну.

– Надо ехать отсюда.

Анна села, протирая глаза, зевнула. Она заметила странное выражение лица Грэга, покосилась на Ивана и догадалась, что между ними что-то произошло. Она ничего не спросила, лишь посоветовала не будить Еву, пока сама Анна соберет вещи, сходит в кустики – лишние минуты беременной не помешают.

Пока она возилась с мешками, Грэг отошел по нужде. Иван не выдержал, подошел к Анне, но она сама его опередила:

– Что у вас случилось?

Иван пожал плечами.

– Я спросил, что с ним.

– И что он?

– Ничего толком не сказал. Он стал каким-то другим.

– Тебя это сильно напрягает?

– Не сказал бы. Просто непривычно.

– И, кажется, теперь не знаешь, с какой стороны его контролировать.

– Я не думал об этом. Просто хотел узнать.

Анна бросила взгляд в сторону ушедшего Грэга.

– Прошу, не спрашивай его о том, что было в лагере.

– Ладно. Это не так уж и важно.

– Иван, его там изнасиловали. Тот ублюдок, которого ты застрелил в деревне. А может, еще кто-то.

Иван застыл. Такого он не ожидал. Он знал, – хотя и не спрашивал об этом – что изнасиловали Анну, но это было чем-то ожидаемым, хотя от этого не менее жутким. Насчет Грэга он даже не догадывался. Анна отвернулась, и он понял, что она силится не заплакать. Ей было больно, за Грэга, не за себя. Она пережила насилие, но осталась прежней – если прежней после такого можно остаться, – а Грэг сломался. Он напоминал тень, иногда можно было подумать, что его вообще нет, настолько он ушел в себя. И все же каким-то образом он не расклеился окончательно, он оставался с ними, даже выполнял все требования, и, главное, он был нужен Анне, значит, и им с Евой. Особенно, если учесть, – опять эти знаки! – какой рисунок вынудил Еву и Ивана пойти на поиски Анны и Грэга.

Позже, когда они продолжили путь по трассе, Иван избегал смотреть на Грэга, ему казалось, что Грэг догадался о теме его разговора с Анной. Иван не мог определить свои ощущения. Понятие неловкости для этого не подходило. Когда в мыслях эта тема ослабла, Иван вновь задумался о знаках, никак не мог избавиться от навязчивых картинок перед глазами.

День подходил к концу, они посматривали по сторонам, отыскивая место для стоянки, и в этот момент горючее закончилось. Сначала у первого мотоцикла, через полминуты у второго, как если бы заправляли и использовали технику одинаково.

Две пары оглянулись назад.