Выжившие хотят спать

Когда они на него вышли, дождь чуть усилился, время приближалось к обеду. По общему согласию решили пройти еще немного, прежде чем остановиться на отдых. Вокруг тянулись городские кварталы. Высотные дома, магазины, стоянки, здания, где находился вход в метро, скверики, пустыри. Проспект все тянулся, ему не было конца, а знаков они больше не видели. У Ивана возникло ощущение, что сегодня он знаков не увидит. С этим не сочеталось понимание, что проспект рано или поздно закончится, повернет в сторону, превратится во что-то другое, и путникам придется делать выбор: свернуть вправо или влево.

Застывших машин становилось то больше, то меньше. Людей они заметили только один раз – две женщины, которые шли по проспекту в их сторону, убрались с дороги и поспешили прочь, исчезнув меж домов.

Преодолев очередной крупный перекресток, они сошли с дороги в кустарник, расположились так, чтобы видеть подступы. Ева выглядела измученной, как если бы они шли целый день. Не поев, она легла поспать. Пока они подкреплялись, Иван обдумывал вариант остановиться поблизости до утра. Он заметил взгляд Анны и спросил, что она думает по этому поводу.

– Я тоже сильно устала. Может, от напряжения? На дороге, за городом, было как-то не так. А здесь… постоянно чего-то ждешь.

– Грэг, ты что думаешь? Отдохнем?

Грэг пожал плечами.

– Не знаю.

Иван все еще не хотел рисковать, предоставив Грэгу возможность дежурить, но даже без него он мог поспать больше половины ночи. Отдохнуть? Ему тоже показалось, что на сегодня хватит. Если нечто, из-за чего они проделали по знакам столь долгий путь, уже близко, лучше встретить это более-менее отдохнувшими, с утра.

– Присоединяйтесь к Еве, – сказал Иван Анне и Грэгу.

Анна легла возле подруги. Грэг какое-то время сидел в прежней позе, рассматривая проспект, будто не слышал предложения. Поглядывая на него, Иван испытал желание прилечь, предупредив Грэга разбудить его через час. Усилием воли Иван отогнал наваждение. Прежней ошибки он не допустит, каким бы Грэг не казался. Возможно, насилие над ним что-то в нем надломило, изменило, это выглядело ненадежным.

Вскоре Грэг, не глядя на Ивана, лег возле Анны. Ближе к закату Иван всех разбудил, и они прошли в сторону от проспекта, отыскав подходящее здание. На этот раз, пока у них были продукты, они не стремились найти магазин, бывший продуктовый склад или обычный частный дом. Здание раннее могло принадлежать некоей фирме, торговой или производственной, где они нашли широкий холл с несколькими выходами, вытащили из офиса две тахты и устроились с относительным комфортом. Завтра они вернутся к проспекту и продолжат путь, а сейчас, они поужинают и лягут спать. Удалятся от неосознанно терзающей их реальности, от опостылевшей неизвестности, от напряжения, ставшего каким-то особенно острым и ощутимым в мегаполисе.

Иван лег первым, договорившись, что подежурит заключительную треть ночи, после Анны и Евы. Когда его разбудили, казалось, он поспал считанные минуты, и лишь ослабевшее чувство усталости говорило, что спал он не менее пяти-семи часов. По словам Евы, ночь прошла спокойно. Дождь снаружи убаюкивал, умиротворял. Какое-то время Иван сидел, разглядывая в полумраке бледное расплывчатое пятно ее лица, затем почувствовал толчок внутри. Он поразился, как давно этого не испытывал. Гонки со смертью отодвинули на задний план творчество даже в его сознании. Или все гораздо проще: он всего лишь отдохнул после бегства, поел, и этого оказалось достаточно?

Движимый каким-то импульсом, он прошел по зданию, рискнул оставить Еву и Анну без защиты. Как и шепнуло нечто внутри, он отыскал настоящие краски! Захотелось смеяться, прыгать, радоваться, как ребенку. Внутри все бушевало, он с трудом сдержался. Кто знает, кого привлечет его шум?

Он выбрал стену в пустом просторном офисе – комната выходила в холл, где он видел спящих, – и принялся за работу. Свет снаружи крепчал постепенно, медленно, это, в конченом итоге, сказалось на том, что он делал. Он еще не понимал, что у него выйдет, но на каком-то уровне сознания догадался, что получается нечто не просто необычное, вообще не свойственное его прежним работам. Он не пытался опередить события, как-то изменить привычку – он оценит картину, когда вернется после сна. Последний мазок, и он, пошатываясь, вышел, разбудил Еву.

– Хотя бы час, милая. Потом… разбуди только меня. Мне надо… посмотреть.

Она, удивленная, улыбнулась.

– Ты писал?

Он кивнул и провалился в сон. Она позволила поспать ему более двух часов. Уже рассвело, но рассвет был мутным и ненастоящим – по-прежнему шел дождь, и было душно.

– Иди, полюбуйся. А я прикорну, ладно? – она легла, натянув сверху его куртку, улыбнулась. – Знаешь, иногда я тебя боюсь. Хоть ты и мой муж.

– Так жутко получилось?

– Не знаю. Дело не в жутко. Просто… Лучше иди и взгляни сам, – она закрыла глаза, слабая улыбка не сходила с ее лица.

Он прошел в офис, замер.