Взаимосвязи. Эссе об Израиле. Концепция

Великаны и невеликаны проклинали калечившего их Прокруста, калеки-великаны и калеки-невеликаны проклинали его; проклятья неслись из могил тех, кто не смог перенести жестокую процедуру. Прокруст недоумевал — он-то считал себя благодетелем, а потому никак не мог понять причину людского недовольства. Вообще этот гигант был очень восприимчивым и чутким: решив, что все дело в методе, он изготовил для обоих своих лож новые матрасы — необычайно мягкие и удобные. Но странное дело, жители Коридала продолжали стонать и проклинать его. «По-видимому, божественная мудрость открылась только мне, — рассуждал Прокруст, — и остается непонятной для других людей. Их необходимо урезонить иным образом». Теперь Прокруст убеждал свою новую жертву так: «Принять страдания на отведенном для тебя ложе — это уже героический поступок. Но страдания тем более героические, ведь ложе сделано из дерева, которое выросло на твоей родной земле». Обоснование для пыток не менее иррациональное, только теперь взывавшее к патриотическим чувствам. И действительно, некоторые великаны и невеликаны отныне добровольно укладывались на ложе, постепенно стоны и возгласы проклятий стали стихать. Человек всегда находит оправдание своим поступкам, и именно так он стремится утешить себя в страданиях. Некоторым калекам-великанам и калекам-невеликанам уже казалось, что они искалечены ради светлого будущего; по меньшей мере, их потомки не будут подвергаться жестоким пыткам, поскольку в процессе эволюции, постепенно приспосабливаясь, великанши начнут производить на свет калек-невеликанов, а невеликанши — калек-великанов, и со временем отпадет необходимость в жестоких операциях. Другие даже рады были умереть, поскольку надеялись, что в загробной жизни больше не будет никаких мучений и пыток. Иррациональность пыток и их обоснования заставляли несчастных, чтобы хоть как-то переносить мучения, искать не менее иррациональные обоснования уже для самих себя. Лишь немногие великаны и невеликаны упорствовали в своих «заблуждениях», считая все происходящее бессмысленной жестокостью. Вот этих Прокруст ненавидел лютой ненавистью. «Нет, они даже не желают понять, — возмущался гигант, — что я мучаю людей не ради собственного удовольствия. Это вызвано исторической необходимостью!» Чтобы не слушать стоны и крики, Прокруст придумывал все новые и новые обоснования для изобретенных им пыток. Со временем он убедил себя, что смысл истории может быть только в одном — в ее прогрессивном развитии, прогресс, в свою очередь, не что иное, как движение истории от несправедливости к справедливости, а значит, движение от неравенства людей к их равенству.

Юный Тесей шел из Трезена к своему отцу Эгею, который правил в Афинах. Со временем Тесей сам должен был стать царем, и он раздумывал над политикой, но искал в ней лишь практическую пользу. В Коридале Тесей повстречался с Прокрустом, и тот поведал герою свою идеологию. С удивлением выслушал Тесей речь Прокруста.

«Согласись, я поступаю очень разумно! — с гордостью заключил Прокруст. — Сама Афина Паллада ничего не смогла мне возразить». — «Твои действия столь же бессмысленны, как и действия Питиокампта, сгибателя сосен, который разрывал людей пополам, привязывая их к верхушкам двух согнутых деревьев, — ответил Тесей. — Единственная разница между вами заключается в том, что Питиокампт не называл себя борцом за справедливость. Безумная страсть к жестокости заставляла его разрывать людей». — «Питиокампт мой сын», — задумчиво произнес Прокруст. «Я убил его», — спокойно сообщил юный герой. «Ты поступил справедливо, — сказал Прокруст после долгих размышлений. — Да, он был моим сыном, но просто так, из удовольствия, никому не позволено убивать». В порыве благодарности Прокруст собрался было пожать Тесею руку, но тот с такой силой швырнул его на маленькое ложе, что затряслась земля. «Глупец! — воскликнул Тесей, прижимая к ложу Прокруста, у которого от удивления глаза вылезли на лоб. — Меньше всего в твоих поступках разумного начала. Люди не равны, иначе не было бы великанов и невеликанов, а только великаны или только невеликаны. А поскольку люди не равны, один человек выше ростом, другой ниже, то у каждого великана есть право быть великаном, а у каждого невеликана — оставаться таким, какой он есть. И те и другие равны только перед законом. Вот если бы ты ввел такой закон, следил за тем, чтобы великаны не притесняли невеликанов или — такое тоже могло случиться! — невеликаны вдруг не стали использовать великанов в неблаговидных целях, то избавил бы своих земляков от бессмысленных пыток и жестокостей». С этими словами Тесей отрубил Прокрусту ноги, но, поскольку Прокруст был действительно гигантом и все равно не умещался на маленьком ложе, Тесей отрубил ему голову. Голова Прокруста покатилась по земле, бормоча: «Но ведь я поступал по справедливости…» И уже недвижная, прежде чем навсегда сомкнуть свои огромные глаза, произнесла: «Я ни разу не обидел ни одного человека». Тесей же продолжил путь в Афины к своему отцу.