Взаперти

Она права и неправа одновременно. Слезы заливают лицо, я чувствую, как течет нос и сочится кровь из прокушенной губы.

– Тогда я пройду, только когда умру.

– Ты сам это сказал.

У нее красивый смех. Всю жизнь был таким. Я тоже хотел так смеяться, но мы не идентичные близнецы. Просто брат и сестра, родившиеся в один день и час. Просто одинаковые светлые волосы и голубые глаза, одинаковое сложение и рост.

Кровь течет и течет, впитывается в одежду, разливается по белому полу. Звуки становятся глуше, кружится голова. Хочется думать, что я всего лишь теряю сознание, но какой смысл врать. Я умираю.

– Ты все-таки мне солгал, – смеется сестра. – Или врешь сам себе. Есть то, чего ты боишься сильнее смерти.

Вяло пожимаю плечами. Может быть. Сейчас я уже не боюсь, мне просто холодно. Вялое торжество: убить меня проще, чем сломать. Крови так много… похожа на вишневый сок, только гуще…

Когда шипит дверь открывающегося бокса, я не верю своим ушам. Вскидываю голову, готовый заорать от счастья, – и начинаю задыхаться. Ужас стискивает горло, вжимает в стену. Нереально отчетливо вижу лицо Эла, первым шагнувшего в бокс, сначала удивленное, потом сердитое. Здесь все мои пленники, они подходят молча, а мне остается только отползать, пока они не загоняют меня в угол.

Мне хотелось бы держаться лучше. Быть храбрей. Но эти лица, такие разные и такие неестественно спокойные, будят панику большую, чем удар железа по руке. Тот страх – мгновенный, этот – намного медленней. Стискивает сердце в когтистой лапе, кажется, оно вот-вот лопнет, не выдержав захлестывающего ужаса. Невольно бормочу:

– Пожалуйста, нет…

Пытаюсь прикрыться руками. Глупо. Они не станут меня избивать. Это слишком просто. С левого запястья течет и течет кровь, капает, разбиваясь об пол, стекает мне на лицо.

Меня обступают плотной толпой. Я смотрю на них снизу вверх, вжавшись в угол. Знаю, я жалок: испуганный, в крови, с заплаканным лицом. Я настолько противен сам себе в эту минуту, что отступает даже желание выжить. Жить с этими воспоминаниями невозможно, но и умирать так – чудовищно.

Когда Мори наклоняется ко мне и закидывает себе на плечо, я все-таки теряю сознание. Скорее от страха, чем от потери крови.