Взгляд василиска

— Чего же вы меня кофеем взялись поить?

— Потому что не по-людски это…

— Не по-людски, — повторил за ним Вадим. — А если я сейчас побегу?

— Поздно, — покачал головой Купцов. — В доме трое моих охранников и они вооружены. Вы и до двери-то добраться не успеете.

— Понятно, — кивнул Вадим. — Значит, решили угостить напоследок и сдать.

— Значит, так, — глухо ответил Купцов. — Мне просто некуда деться.

— Звучит убедительно, — Реутов вдруг почувствовал, как уходят страх и напряжение. Голова стала ясной, сердце спокойным, и он знал, что надо делать.

— Иван Фелоретович, — спросил он. — А вы где в войну были?

— Где и все, — удивленно поднял на него взгляд Купцов. — Я же сорок первого года, вот на второй год и призвали.

— А служили где? — Как ни в чем не бывало, продолжил расспросы Реутов.

— Тыловая служба мотострелкового полка, а почему вы спрашиваете?

— Я потому спрашиваю, — ровным голосом объяснил Вадим. — Что я тогда тоже в армии был. Удивлены?

— Признаться, удивлен, — нахмурился Купцов.

Ну что ж, он, наверняка, не стал бы тем, кем стал, если бы не умел чувствовать, чем ветер пахнет.

— Тогда я вас, пожалуй, еще раз удивлю, — усмехнулся Вадим, видя, что его спокойный тон заставляет собеседника нервничать.

— Я, Иван Фелоретович, войсковой старшина в отставке. А служил я в 8-й казачьей бригаде. Черной. Приходилось слышать?

— Старшина? — Ошарашено вскинулся Купцов. — Черной?

— Сиди тихо! — Приказал Реутов, в руке которого уже появился марголин. — И слушай внимательно. Там, — он чуть повел головой в сторону двери на веранду. — Мой напарник с девятимиллиметровым автоматом. Если твои дурни сюда сунутся, пошинкуем в капусту и тебя и твоих телохранителей. А потом я с огромным удовольствием разнесу в дребезги череп Ольги Григорьевны, так что никакой Оганесян ей уже не поможет. Ты меня понял?

— Понял, — тихо ответил Купцов, который, по-видимому, такой разговор понимал очень хорошо. Впрочем, судя по всему, то, что так заговорил с ним «добрый доктор Айболит», которого он совсем уже собрался сдавать какому-то своему пахану — «Ну не полиции же, в самом деле?!» — повергло Ивана Фелоретовича едва ли не в полное изумление. Тем сильнее оказался эффект.

«Психология, однако».

— Ну вот и славно, — снова усмехнулся Реутов, ощущая удивительный подъем, который ему, однако, совсем не понравился.

«Революционный невроз[92]…» — но мысль эта лишь мелькнула на мгновение и исчезла, подавленная требованиями момента.

— Вызовите своих людей и прикажите сложить оружие, — сказал он вслух.

— Решитесь стрелять? — Кажется, Купцов начал уже приходить в себя.

— Даже не сомневайтесь, — предупредил Вадим, все еще надеясь, что возникшую ситуацию можно будет разрешить миром.

— Степа! — Крикнул Купцов, но, по-видимому, Степа слышал их разговор из-за прикрытой двери, ведущей в глубину дома. И не он один.

Вадим уловил движение в глубине кухни, — дверь туда так и осталась открыта, — и в то же мгновение распахнулись еще две двери, та, что вела в прихожую и другая, к которой обернулся Купцов, обращаясь к своему Степану. Коротко ударила автоматная очередь, раздался звон бьющегося оконного стекла, и Реутов вылетел из кресла, стремительно смещаясь с линии огня, и одновременно кидая нож и стреляя из марголина. Все про все заняло считанные мгновения, но большего и не понадобилось. Один из нападавших — «Степа?» — был убит наповал. Второй — с перебитыми автоматной очередью ногами — жутко кричал на пороге гостиной, а третьему нож Реутова по рукоять вошел в правое плечо, так что тот выронил револьвер и теперь с удивлением пялился на свое плечо, вероятно, не до конца еще осознав, что же с ним случилось, и, не успев ощутить боль.

— Поля, сюда! — Крикнул Вадим и, одним прыжком оказавшись около бандита, уже начавшего вытаскивать из раненого плеча нож, подхватил с пола его револьвер и двумя выстрелами добил обоих оставшихся в живых телохранителей Купцова. Сам Иван Фелоретович с ужасом смотрел в это время, на входившую с веранды сквозь оставшуюся без стекла дверь Полину, вооруженную автоматом с глушителем.

— Еще мудаки в доме есть? — Спросил Реутов, оборачиваясь к Купцову, но, одновременно продолжая, следить за всеми тремя дверями.

— Нет, — устало выдохнул Купцов.

— Оружие есть?

— За ремнем, под курткой.

Реутов шагнул к Купцову, сдвинувшемуся на край кресла, задрал домашнюю фланелевую куртку и вытащил из-за ремня старенький потертый «браунинг».

— Как полагаете, Иван Фелоретович, — спросил Вадим, отступая в сторону. — В соседних домах выстрелы слышали.

— Навряд ли, — покачал головой Купцов. — Стены толстые. Разве что звон стекла…

— Ну-ну, — с сомнением в голосе сказал Реутов и, разломив револьвер, вытряхнул из барабана патроны. — Как скажите. Я это к тому, что если они вызовут полицию, то я уйду отсюда не раньше, чем прибью и тебя, и Ольгу. А вот, к стати, и она.

Действительно, за оставшейся открытой дверью в глубине дома раздались быстрые шаги по лестнице и сразу за тем встревоженный голос Ольги Купцовой.

— Иван! — Крикнула Ольга. — У тебя все в порядке?