Взгляни на дом свой, ангел

Добрый вечер, хозяин! — ответил негр устало, но тем же тоном.

Мы ищем дом Лили Джонс,— сказал Джим Триветт.— Это он?

Да, сэр,— сказал негр.— Тот самый.

Юджин, прислонившись к дереву, слушал их заговорщический шепот. Ночь, огромная и настороженная, окружала его злым внимательным бдением. Губы у него похолодели и дрожали. Он всунул между ними сигарету и, ежась, поднял толстый воротник пальто.

— Мисс Лили знает, что вы придете? — спросил негр.

Нет,— ответил Джим Триветт.— Ты ее знаешь?

Да, сэр,— ответил негр.— Я вас провожу.

Они пошли к дому, а Юджин остался ждать в тени дерева. Они обошли парадное крыльцо и направились к боковому входу. Негр тихонько постучал в решетчатую дверь. Всегда решетчатые двери. Почему?

Он ждал, прощаясь с самим собой. Он стоял, занеся над своей жизнью клинок убийцы. Он по горло утонул в тине осложнений. Спасения не было.

Из дома доносился слабый приглушенный шум: голо са и смех и надтреснутое хрипение старого фонографа!

Но как только негр постучал, там все смолкло. Ветхий дом, казалось, прислушивался. Мгновение спустя воровато скрипнула дверь: он уловил тихое испуганное журчанье женского голоса. Кто это? Кто?

Тут к нему вернулся Джим Триветт и сказал тихо:

— Все в порядке, Джин. Пошли!

Он сунул монету в ладонь негра. Один миг Юджин смотрел в широкое черное дружелюбие его лица. По его застывшему телу прокатилась теплая волна. Черный зазывала исполнял свою работу охотно и сердечно: на их неприглядную купленную любовь падала теплая тень его доброты.

Они тихо прошли по дорожке, поднялись на несколько ступенек и шагнули в зарешеченную дверь. Возле нее стояла женщина, пропуская их внутрь. Когда они переступили порог, она плотно закрыла дверь. Они пересекли маленькую веранду и вошли в дом.

Они оказались в небольшой прихожей, которая рассекала дом пополам. Коптящая лампа с прикрученным фитилем отбрасывала неясный круг света во тьму. Лестница без ковра вела наверх. Слева и справа были двери, и еще вешалка, на которой висела старая мужская фетровая шляпа.

Джим Триветт немедленно обнял женщину, усмехаясь и хватая ее за грудь.

Привет, Лили,— сказал он.

Господи! — Она бесформенно улыбнулась и продолжала смотреть на Юджина, любопытствуя, что выбросила ей пасть ночи. Потом, повернувшись к Джиму Триветту, сказала с грубым смехом:

Ах, черт! Женщине, которая его заполучит, придется отрезать ему ноги по колено — уж очень они длинны.

Я бы посмотрел на него с Тельмой!— сказал Джим Триветт, ухмыляясь.

Лили Джонс хрипло рассмеялась. Правая дверь открылась, и в прихожую вошла Тельма, маленькая, хрупкая женщина. Вслед ей несся визгливый бессмысленный смех. Джим Триветт нежно обнял ее.

— Господи! — сказала Тельма жестяным голоском.— Что это у нас здесь такое? — Она вытянула острое птичье личико и нагло уставилась на Юджина.

— Я привел тебе нового кавалера, Тельма,— сказал Джим Триветт.

— Вы когда-нибудь видели другого такого долговязого парня? — спросила Лили Джонс, ни к кому не обращаясь.— Какой твой рост, сынок? — добавила она добродушно, повернувшись к нему.

Его слегка передернуло.

Не знаю,— ответил он.— Примерно, шесть футов три дюйма.

Нет, он выше! — решительно заявила Тельма.— В нем не меньше семи футов, чтоб мне с этого места не сойти.

Он последний раз мерился на прошлой неделе,— сказал Джим Триветт.— Так что точно он сказать не может.

Да он же еще совсем молоденький,— сказала Лили, вглядываясь в него.— Сколько тебе лет, сынок?

Юджин отвернул бледное лицо в нерешительности.

Мне.— Его голос сорвался.— Мне около…

Ему скоро восемнадцать,— поддержал его Джим Триветт.— Можешь не беспокоиться. Длинный знает, что к чему. Он стреляный воробей. Я тебе врать не стану. Это точно.

Что-то непохоже,— с сомнением сказала Лили.— По лицу ему не дашь больше пятнадцати. Да и лицо-то у него какое маленькое,— с недоумением докон

чила она.

Другого у меня нет,— сердито сказал Юджин.— Извините, что не могу сменить его на другое, побольше.

Оно чудно выглядит при таком росте,— терпеливо объяснила она.

Тельма толкнула ее в бок.

— Потому что у него кости большие,— сказала она.— Это парень хоть куда! Когда он обрастет мясом, то будет видным мужчиной. Ну, и будешь же ты головы кружить, Длинный! — сказала она резко и сжала его холодную руку.

А в нем призрак, его незнакомец, отвернулся в печали. «Боже мой! Я буду это помнить»,— подумал он.

— Ну,— сказал Джим Триветт,— довольно зря время терять.

Он снова обнял Тельму. Она кокетливо отбивалась.

— Иди наверх, сынок! — сказала Лили.— Я сейчас приду. Дверь открыта.

— Пока, Джин,— сказал Джим Триветт.— Не торопись, сынок.

Он грубовато обнял Юджина за плечи и ушел с Тельмой в левую дверь.