– Ладно. Я хочу, чтобы ты сказал, что думаешь, не дожидаясь, когда я спрошу. Скажи что-нибудь неожиданное, не в тему. То, чего я совсем не ожидаю. А потом объясни свою мысль, чтобы мне не пришлось задавать ни одного вопроса.
– Зачем?
– Сделай одолжение, – сказала Мария, подталкивая Колина локтем. – Просто так.
Он покрутил бокал в руках, а потом поднял глаза на Марию.
– Ты замечательная. Ты очень умная и красивая, и тебе, по идее, ничего не стоит познакомиться с парнем без моего прошлого и моих ошибок. Честное слово, я удивляюсь, что я здесь делаю и почему ты меня пригласила. Порой мне кажется, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что все вот-вот рухнет, но даже если так, нельзя уже отрицать, что ты украсила мою жизнь, привнесла то, чего в ней недоставало, хотя я и не понимал…
Колин помолчал – и продолжил, уже тише:
– Ты значишь для меня больше, чем думаешь. Прежде чем появилась ты, я общался с Эваном и Лили и думал, что этого достаточно. Но на прошлых выходных все изменилось. С тобой я снова почувствовал себя беспомощным – с детства такого не бывало. Не могу сказать, что мне всегда приятно себя так чувствовать, но другой вариант еще хуже, потому что это значит больше не видеться с тобой.
Мария сидела, затаив дыхание. Когда Колин договорил, она поняла, что у нее кружится голова. Девушка была ошеломлена и тщетно пыталась успокоиться.
Колин, напротив, продолжал источать уверенность, и именно это, больше чем что-либо, помогло Марии вернуть присутствие духа.
– Не знаю даже, что сказать, – призналась она.
– Необязательно что-то говорить. Я сказал это не потому, что ждал ответа, а потому что сам хотел.
Мария обхватила ладонями свой бокал.
– Можно кое о чем спросить? – смущенно проговорила она.
– Конечно.
– Почему ты делал вид, что не умеешь танцевать сальсу?
– Когда об этом впервые зашла речь, я действительно не умел. Но Лили на неделе дала мне несколько уроков. Вот зачем я к ним ходил вечером в четверг и в пятницу.
– Ради меня ты научился танцевать?
– Да.
Мария отвернулась и сделала глоток, пытаясь скрыть удивление.
– Спасибо. Наверное, я тоже должна поблагодарить Лили.
Колин улыбнулся:
– Я налью себе еще воды? Пить хочется.
– Конечно.
Колин отошел, а Мария покачала головой, гадая, когда же он перестанет ее удивлять – и перестанет ли.
Луис никогда не разговаривал с ней так. Теперь Мария с трудом могла припомнить, что же она находила в нем. Внешне он был привлекательным и умным, но в душе тщеславным и высокомерным. Марии частенько приходилось извиняться за поведение Луиса, а если кто-нибудь ставил под сомнение ее чувства, тут же переходила в наступление. Оглядываясь назад, она признавала, что отчаянно нуждалась в одобрении Луиса, и он не только чувствовал это, но и часто пользовался ее слабостью. Конечно, их отношения были нездоровыми; Мария попыталась представить со стороны Луиса поступок в духе Колина – позвонить, подарить цветы, научиться танцевать – и не смогла. И все-таки она любила Луиса со страстью, которую до сих пор иногда чувствовала.
Когда они с Колином танцевали, Мария поймала себя на мысли, что вечер уже не изменится в лучшую сторону, но она ошибалась. Слушая, как Колин без страха и сожаления выражал свои чувства, Мария утратила дар речи. Она не знала, способна ли сама на такое. Наверное, нет, но, опять-таки, Колин отличался от других. Он воспринимал себя как есть и прощал совершенные ошибки. Более того, жил сейчас, в эту минуту, не заглядывая ни в прошлое, ни в будущее.
Самым большим откровением стала глубина его чувств – возможно, даже глубже, чем у Марии. Наблюдая за Колином в ресторане, и на танцполе, и потом, во время разговора, Мария поняла, что если он еще не влюблен, то уже на грани этого. Колин, как и Мария, был готов покориться неизбежному, и при этой мысли у девушки задрожали руки. Когда Колин вернулся на балкон и встал рядом, Мария сделала глубокий вдох, наслаждаясь влечением, которое ее охватило. Колин облокотился о перила, и, когда их дыхание зазвучало в унисон, Мария отпила еще вина. Тепло разлилось по горлу, спустилось к животу, рукам и ногам.
Глядя на Колина в профиль, Мария вновь подумала, как ему удается маскировать внешним спокойствием бушующие внутри эмоции. Вдруг она представила, как выглядел бы Колин обнаженным, над ней; как он ласково касался бы ее губами, когда они дарили друг другу себя.
– Ты все это говорил серьезно?
Вместо ответа Колин опустил голову и повернулся к Марии:
– Да. Я был искренен в каждом слове.