Взлет и падение «красного Бонапарта». Трагическая судьба маршала Тухачевского

Но, как уже было сказано, не стоит переоценивать любовь немецких генералов к России и их неприязнь к Гитлеру. Ни то, ни другое не мешало даже «восточникам» ни служить в вермахте, ни готовить войну против Советского Союза. Они не любили Гитлера как опасного авантюриста, но по мере его успехов и усиления гитлеровской Германии даже самые высокомерные бароны становились все более и более лояльными, и не было ничего странного в том, чтобы они поставили свои знания и связи на пользу своему Рейху. По крайней мере, из показаний Ежова это следует.

«… Весной 1936 года из Германии в Москву приехал Канделаки, встретившись со мной, он передал привет от Гаммерштейна и прямо повел со мной разговор о том, что, будучи тесно связан с германскими правительственными кругами в лице Геринга, он слышал из авторитетных источников, что моему политическому, как он выразился, сотрудничеству с немцами придается большое значение…

Вопрос: Что вам конкретно говорил Канделаки о своей связи с Герингом?

Ответ: В одну из встреч со мною, в конце 1936 или начале 1937 года, Канделаки мне сообщил, что он через Гаммерштейна связался с Герингом…»

Дальше речь идет о делах экономических, и суть поручения, которое дал Геринг Ежову, нас не интересует. Существенно здесь лишь то, что с Герингом связь была установлена через генерала Хаммерштейна-Экворда. А значит, к тому времени «военная партия» Германии уже работала в одной упряжке с гитлеровским правительством, которому перешли и связи с заговорщиками.

Впрочем, и так ясно, что генералы не могут объявить войну сами по себе. Войны объявляют правительства. И если даже немецкие военные и собирались когда-то свергнуть свое правительство, то ведь время идет… Как показала практика, победоносный Рейх фюрера немецкий военных вполне устраивал…

Продолжение следует…

Есть в воспоминания Кривицкого…

Есть в документах, относящихся к «делу Тухачевского», один довольно любопытный. Не то чтобы там содержались какие-то интересные сведения — в информационном плане это чистый лист бумаги. Нет, он по-человечески показателен.

Это докладная записка члена судебного присутствия, командарма 1-го ранга Белова. В отличие от Буденного, который докладывает и анализирует, Белов только и делает, что изливает на уже расстрелянных подсудимых потоки ненависти и, бия себя в грудь, заявляет о своей лояльности.

«… Когда я увидел этих мерзавцев в зале суда, меня затрясло. Зверь проснулся во мне, мне хотелось не судить их нашим советским судом, а бить и бить до остервенения…

Ненависть бушевала к ним, но не без злобы думал и о себе. Сотни ведь раз и верней тысячу думал и говорил многим товарищам, что это подлецы и не от злобы, а в результате анализа их отношения к делу и поведения…

В чем дело, почему я оказался таким же политически близоруким человеком, как и другие? Этот вопрос меня волновал и злоба на себя клокотала… И начинал писать я не один раз, но писал и рвал не посылая. Все казалось, что буду выглядеть склочником. Ответ сам себе я окончательно дал такой: я гражданский трус.

Буржуазная мораль трактует на все лады — «глаза человека — зеркало его души». На этом процессе за один день, больше чем за всю свою жизнь, я убедился в лживости этой трактовки. Глаза всей этой банды ничего не выражали такого, чтобы по ним можно было судить о бездонной подлости сидящих на скамьях подсудимых…

… Тухачевский старался хранить свой «аристократизм» и свое превосходство над другими, начиная с прекрасного английского костюма, с дорогого тонкого галстука, кончая посадкой головы и точностью выражений. Пытался он демонстрировать и свой широкий оперативно-тактический кругозор. Якир и на процессе играл в свой подлый демократизм. Он пытался бить на чувства судей некоторыми напоминаниями о прошлой совместной работе и хороших отношениях с большинством из состава суда. Он пытался и процесс завести на путь его роли, как положительной, и свою предательскую роль свести к пустячкам…

Уборевич растерялся больше первых двух. Это выражалось уже и в одежде. Он выглядел в своем штатском костюмчике, без воротничка и галстука, босяком. Исчезли обычная надменность фигуры и лица, — фигура превратилась в фигурку, лицо, совсем небольшое и раньше, превратилось в сморщенный грибок. Он старался тоже подать свою роль в большом плане, ноунего из этого ничего не вышло, кроме жалкой потуги… (Задесять лет до того Белов служил с Уборевичем, был его заместителем и сменил его на посту командующего Северо-Кавказским военным округом. Это информация к размышлению, не более того… — Авт.)