Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР (1929-1966)

Такое бездоказательное объяснение, достойное наихудших образцов натурфилософии XVII–XVIII веков, смутило даже некоторых философов, привыкших подгонять свои концепции под любые «идеи» Лысенко. Смущение выразилось, например, и в том, что журнал «Вопросы философии» (1957. № 4), взявший, конечно, под свою защиту подобные фантастические измышления Лысенко (статья «О философских основах биологической теории вида»), вынужден был все же заметить, что реальный ход возникновения «крупинок одного вида в теле растения другого вида еще недостаточно исследован и поэтому утверждение Лысенко справедливо было бы признать научной гипотезой.»

В реальность таких «перерождений» никто из серьезных людей, конечно, не верил, да и многолетняя дискуссия доказала абсолютную вздорность подобных идей. Т. Д. Лысенко, однако, не признал явной ошибки и в августе 1961 годаловторил свой тезис о порождениях видов, охарактеризовав его как крупное достижение советской материалистической биологии.

Более того, газета «Сельская жизнь» 25 мая 1962 года в статье Н. И. Фейгинсона, одного из основных теоретиков лысенкоизма, требовала лишить докторской степени ученого, который ранее защищал тезис о порождении ржи пшеницей, а в последнее время перестал верить в такую возможность. Н. Фейгинсон писал в этой статье: «Развитие мичуринского учения выдвинуло советскую теоретическую биологию на передовые позиции в мире. Оно позволило намного обогнать в вопросах теории биологическую науку капиталистических стран. Крупнейшим достижением теоретической биологии является открытый академиком Т. Д. Лысенко и экспериментально обоснованный процесс порождения одними видами других под воздействием внешней среды. На убедительных примерах показано, что пшеница может порождать рожь…»

Следует указать, между прочим, и на то, что в 1948 году на сессии ВАСХНИЛ и позднее вопрос о порождениях подавался в рекламном виде — как открытый Т. Д. Лысенко путь к созданию новых форм растений, нужных человеку. Между тем за многие годы этой эпопеи из десятков перерождений ничего нового так и не возникло — «появились» уже известные старые виды, ель, сосна, граб, брюква, горох, ячмень и т. д. (Иногда возникали вдруг и обычные культурные известные селекционные сорта.) Не возникло никакой мало-мальски новой формы растений. И это не случайно, так как ни старые, ни новые формы таким путем не возникают. Однако появление старых известных видов можно «продемонстрировать» с помощью методических фокусов, в то время как обеспечить появление новых форм этим же способом невозможно.

Следует указать и на то, что, несмотря на явную вздорность «теории» порождений, и она не является оригинальной. Сошлемся в этом отношении на монографию известного ботаника профессора К. М. Завадского «Учение о виде», выпущенную в 1961 году. При описании истории развития учения о видах растений автор пишет: «…Что касается вопроса о степени устойчивости вида, то в первой половине XVIII века он чаще всего решался в духе наивного трансформизма. Во время Рея (конец XVII — начало XVIII века) считалось, что подобное, как правило, порождает подобное, но иногда могут совершаться и различные превращения (например, ржи, пшеницы и овса в овсюг или в другие сорно-полевые формы, ржи в василек и пр.).

В течение второй половины XVIII и первой половины XIX в. развитие морфологии, эмбриологии и других дисциплин привело к вытеснению наивного трансформизма из науки» (с. 11).

За приоритет в этой области в недавнее время боролись, как уже отмечалось, также О. Лепешинская и Бошьян.

Агрохимическое «новаторство» Т. Д. Лысенко

Историю всех не выдержавших проверки временем практических «достижений» Т. Д. Лысенко и его ближайших соратников почти невозможно описать, для этого нужна была бы отдельная большая книга. Можно было бы, например, очень нодробно описать «вклад» Т. Д. Лысенко в агрохимию, в систему применения удобрений.

Дело началось, как известно, с предложенного в 1950 году метода приготовления особых органо-минеральных гранул, получаемых путем смешения перегноя или навоза с минеральными удобрениями во вращающейся бочке.

Через несколько лет на смену этим отвергнутым практикой гранулам пришли органо-минеральные смеси, малые дозы удобрений, получаемые уже без бочки, но дающие якобы большие урожаи, вопреки «реакционному» закону выноса и возврата и, следовательно, не менее «реакционному» закону сохранения вещества и энергии.

Технологам по производству удобрений было бы, по-видимому, интересно узнать, как в течение многих лет Т. Д. Лысенко предлагал, несмотря на категорические возражения агрохимиков, смешивать суперфосфат с известью перед внесением его в почву. Такое смешивание нелепо, ибо оно переводит суперфосфат в нерастворимую форму — в трехкальцийфосфат. В этом случае суперфосфат превращается почти в то же сырье (фосфорит), из которого он получается первично на химических заводах, и вместо внесения в почву его надо бы вновь направить на заводы для получения суперфосфата по исходной технологии.