Взлет и падение «Советского писателя»

Проведя несколько месяцев в Афгане, Боровик понял, что не только не будет писать сценарий, но и вообще не сможет написать из Афганистана ни одной строчки того содержания, которого от него ждали. С ним откровенно говорили многие наши офицеры. Открывшаяся правда потрясла журналиста. Мы оказались совершенно не готовы к этой войне, допускали глупейшие ошибки из-за незнания особенностей ведения боевых действий в мусульманской стране, из-за незнания менталитета афганцев и условий горной войны. С нашей стороны гибло очень много людей. При этом начальство не рисковало докладывать в Москву о реальном положении дел, скрывало истинное число погибших и раненных, не решалось заказывать необходимое количество медикаментов и перевязочных материалов. Обстановка была безобразная.

В мае 1980-го Боровика вызывают в Москву в связи со смертью отца. Он прилетает и через несколько дней, похоронив отца, которого очень любил, сообщает «Мосфильму», что сценарий для фильма он писать не будет, потому что в Афгане происходит совсем не то, чего он ожидал. До отлета в Кабул у него оставалось несколько дней, и он решает идти в Кремль, чтобы там рассказать правду об Афгане. Как потом скажет сам Боровик: «Наверное, я был немного идеалистом. Полагал, что если я с чистыми намерениями, с уверенностью, что меня поймут, расскажу «наверху» правду, то ничего плохого мне за это не сделают. Наоборот — будут благодарны». Он хотел донести информацию об увиденном и собственные выводы до высшего руководства страны. Два друга Генриха Аверьяновича тогда работали в ЦК КПСС, Евгений Самотейкин — референтом самого Леонида Ильича и Николай Шишлин — консультантом ЦК КПСС. Брежнев в те времена все чаще болел, встретиться с ним никакой возможности не было. Друзья порекомендовали Боровику идти на прием к генералу армии Алексею Епишеву, начальнику Главного политического управления Советской армии. Принял Генриха Аверьяновича его заместитель, произвел на Боровика вполне неплохое впечатление, внимательно слушал, в чем-то соглашался, кивал головой. Боровик с фактами в руках доказывал, что наша страна повторяет в Афгане в некоторой степени те же ошибки, что и армия США во Вьетнаме. Сказал, что война бессмысленна и преступна, что ведение боевых действий в Афганистане не по плечу нашей армии.

Друзья позвонили Боровику на следующий день. Когда он к ним приехал, выглядели встревоженными:

— Ты что наделал? Епишев требует твоей крови!

Генрих Аверьянович в один миг понял, что журналистская деятельность с этого момента для него закрыта. Друзья стали искать выход из положения и сошлись на том, что ему нужно срочно вернуться в Афганистан, скрыться на время от бдительного ока ГлавПУРа. Пересидеть там, пока страсти не улягутся.

Правда, через день ситуация снова поменялась. Друзья сумели поговорить с Константином Черненко, который вскоре стал Генеральным секретарем КПСС, а в то время работал начальником общего отдела ЦК КПСС, то есть был вторым человеком в партии.

Друзья ему объяснили, что честный журналист, которого они хорошо знают, рассказал то, что ему говорили люди в Афганистане. Высказал свою точку зрения. А Епишев хочет его прикончить. Черненко при них позвонил Епишеву:

— Ты что? К тебе пришел человек. Не пошел на площадь с криками, а пришел к тебе. Может быть, он в чем-то ошибся, но хотел как лучше.

Тот залебезил:

— Конечно, конечно.

Конфликт был исчерпан, но на всякий случай друзья посоветовали Боровику на некоторое время отойти от журналистики. Так он и поступил: написал новую пьесу, сценарии к ряду документальных фильмов, начал работать главным редактором журнала «Театр». Видимо, театр продолжал манить его. За три года работы Боровика главным редактором тираж журнала вырос вдвое.

В 1984 году вышла из печати его книга «Пролог» о США в 1968 году. Это был критический год — год выборов, год убийства Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди, год войны во Вьетнаме, год особого подъема антивоенного движения. Общий тираж этой книги только у нас в стране перевалил за пять миллионов экземпляров. Хотя книга не была беллетристической, приключенческой по жанру, она несла в себе такую мощную внутреннюю интригу, что и колоссальный тираж не смог удовлетворить необыкновенного спроса читателей на нее. Она принесла писателю вторую Государственную премию СССР.

Боровик стал, без сомнения, самым уважаемым журналистом-международником в Советском Союзе.