Взлет и падение «Советского писателя»

Каплера без промедления доставили на Лубянку. Правосудие тогда вершилось быстро. Он получил немного, «всего» четыре года. Да и в ссылке Алексей Яковлевич умудрился устроиться фотографом. Ему даже выделили комнатку, где он проявлял пленки, печатал карточки и встречался с женщинами! Одной из них стала Валентина Токарская, знаменитая тогда актриса московского мюзик-холла, которая, к несчастью, будучи в одной прифронтовой актерской бригаде, попала в фашистский плен. Немецкий лагерь ей при случае быстро заменили на советский. Сначала она работала санитаркой, а потом на нее пришла разнарядка из воркутинского лагерного театра, где она и сыграла лучшие роли драматического репертуара. Женщиной она была красивой, поэтому нет ничего удивительного, что ей довелось стать второй официальной женой Алексея Каплера.

Когда у осужденного кончился срок, его отпустили с предписанием не посещать крупные города. Он сразу же его нарушил — заехал в Москву, что ссыльным категорически запрещалось. Второй свой срок Каплер отбывал уже в Инте в гораздо более суровых условиях. Токарской рядом не было, свобода, казавшаяся совсем близкой, исчезла на неопределенный срок. От тяжелейшей работы на каменоломне он дошел до крайней степени дистрофии. Его спасли письма Токарской, полные любви и нежности, которые буквально заставили его снова полюбить жизнь.

Вторично от ссылки его освободила смерть Сталина. В 1953 году он вернулся в Москву, вернулся к жизни. Более того, нерастраченные гонорары за последние очень успешные фильмы позволили ему вступить в члены ДСК «Советский писатель».

На участке быстро появился небольшой щитовой домик, самый скромный вариант пахринских строений. Вторым строением стал гараж. Алексей Яковлевич был заядлым автомобилистом, одним из первых в поселке. К гаражу с ямой для обслуживания машины были пристроены две небольшие комнатки. В них жила пожилая чета, Павел Андрианович и Агриппина Осиповна, которая присматривала за дачей, топила котел углем, иногда даже готовила какую-то простую еду. Павел Андрианович был попом-расстригой, редкостным красавцем, несмотря на возраст и трудную жизнь. Он сполна отсидел в Соловках, а появившись в Пахре, завел в дальнем углу участка небольшую пасеку на четыре улья.

Каплер тем временем вернулся к преподавательской деятельности во ВГИКе. Именно она в очередной раз перевернула его жизнь…

Через двадцать лет после рождения Лазаря Каплера в Москве появилась на свет девочка, которую родители назвали Юлия. Ее отец Владимир Павлович Друнин был учителем истории в спецшколе ВВС, мать Матильда Борисовна работала в ней же библиотекарем. У редкой фамилии Друнин было исконно русское происхождение. Друня — сокращенное название «дружины», то есть Друнин означало состоящий в дружине.

С дочерью у Матильды Борисовны отношения не складывались. Дочка скорее напоминала сорванца в юбке, что расходилось с материнскими представлениями о правилах поведения девочки из приличной семьи. Правда, она рано начала писать стихи и уже с детства мечтала стать литератором. Юля очень много читала. Первые стихи Друниной были опубликованы в «Учительской газете», пожалуй, только из-за юности автора, а не из-за нехватки мастерства.

На момент начала войны ей было семнадцать лет, не хватало года, чтобы отправиться на фронт законным образом. По совету отца она устроилась работать санитаркой в глазной госпиталь неподалеку от дома. Это ее не устраивало, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, она рвалась на фронт, а, во-вторых, выяснилось, что она боится вида крови, чуть ли не падает от этого в обморок. Этих двух причин хватило для того, чтобы она напросилась на рытье окопов под Можайском.

Ее расчет оправдался. Девушку взяли к себе санитаркой оборонявшиеся там пехотинцы.

Первый бой, первые раненые и убитые рядом, первое окружение, первая любовь. Комбат был молоденьким учителем из Минска, заботился о солдатах, как о детях. Он и стал постоянным героем ее стихов, которые Юля упорно продолжала писать, естественно, в корне изменив их тематику. Выходя из окружения, им пришлось пройти по минному полю. К счастью, большинство мин было противотанковыми, но на беду комбата и двух его солдат нашлись все-таки и противопехотные.

Появившись в Москве, Юля была огорошена тем, что родители должны поехать в эвакуацию вместе со школой. Несмотря на все ее сопротивление, ей пришлось отправиться в Сибирь вместе с ними. Отец еще не оправился от первого инсульта, и она понимала, что если с ним не уедет, то очень быстро его похоронит.

Под Тюменью, куда была эвакуирована спецшкола, она оканчивает двухмесячные курсы медсестер и снова забрасывает военкомат письмами с просьбой отправить ее на фронт. Но восемнадцати лет Юле еще не исполнилось, поэтому в военкомате находят способ хоть на время избавиться от настырной девчонки. Ее отправляют в Хабаровск в школу младших авиаспециалистов. Фронт становится все дальше.