Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы.

Перечисленные выше руководители продолжали реформаторский курс и после гибели Столыпина. Особенное внимание надо обратить на связку Коковцов (министр финансов, премьер-министр) — Покровский (товарищ министра финансов, государственный контролёр, министр иностранных дел). Эти выходцы из Госканцелярии долгое время рука об руку служили в Минфине. Репутация Коковцова всегда стояла высоко, что признавали даже думские оппозиционеры, а его компетентность в финансово-бюджетных вопросах заметно превосходила познания лидеров кадетов и октябристов, которые всегда ему возражали, однако «выступали без всякой надежды на успех, лишь из принципа»[226]. Коковцов, обладавший

«исключительной способностью координации мысли и слова», мог говорить без запинки сколько угодно, «совершенно свободно снабжая свою речь обильным цифровым материалом»[227]

. После отставки в начале 1914 года последовало его назначение членом Государственного совета, где стал одним из лидеров верхней палаты.

Его ближайший сподвижник Покровский, известный меньше, наоборот, только начал выходить на первые роли. Уйдя вместе с премьером Коковцовым, он вскоре вернулся в состав правительства на должность государственного контролёра. Это назначение было встречено с редким по тем временам удовлетворением в общественных кругах: пробывшего на государственной службе свыше двадцати лет Покровского отличал не карьеризм, а знание своего дела[228]. Ему отводилась центральная роль по устройству России в послевоенном мире, когда на первый план выдвигаются экономические вопросы. Неслучайно этот опытнейший финансист в конце 1916 года получил пост министра иностранных дел, и, вероятно, именно он рассматривался главным кандидатом на пост премьер-министра послевоенной России. Что касается последнего российского премьера Н.Д. Голицына, то это, конечно, переходная фигура, да он и сам старался ограничиться лишь председательствованием в Совете министров и докладами императору о рассмотренных там делах[229]. Причём именно Покровский умел находить общий язык с думской оппозицией

[230]. Для него ораторы Госдумы, нещадно громившие в стенах нижней палаты последнее императорское правительство, делали исключение; его профессионализм не ставили под сомнение даже самые ярые оппозиционеры[231]. Он рассматривался в качестве антипода Штюрмеру. Кстати, возглавив МИД, именно Покровский сумел добиться назначения недавно отставленного главы внешнеполитического ведомства С.Д. Сазонова английским послом[232]

.

Глава вторая

Идеологические источники, движущая сила модернизации

В историографии СССР вопрос о том, кого в последние четверть века существования царской России можно признать носителем модернизации, не мог быть поставлен предельно прямо, то есть открыто. По идеологическим соображениям острые дискуссии на эту тему были обречены разворачиваться в свете актуальной для советской науки проблемы: освещении условий, сделавших возможной Октябрьскую революцию. Изучение истоков великой победы стало тем разрешённым исследовательским полем, где сталкивались различные мнения, «ломалось немало копий». Нужно сказать, что, несмотря на такие стеснённые рамки, отечественным специалистам удалось наработать значительный массив материала, благодаря чему понимание буржуазного развития на излёте Российской империи заметно продвинулось. Размышления о предпосылках Октябрьской революции напрямую были связаны с выяснением степени развитости капиталистических отношений. Согласно марксистко-ленинской логике, состояние капитализма накануне крушения старого мира обязано находиться на уровне, который можно рассматривать в качестве последней ступени перед наступлением новой эры.