Взлетающий Демон Врубеля

Дело, однако, имело продолжение. Через неделю после отъезда сыщика Цуцикова Тенишева приехала в Смоленск в связи со строительством музея «Русская старина» (строительство в 1905 году уже заканчивалось), и к ней подошел судебный следователь для допроса по поводу поджога. Следователь подчеркивал, что он «либерал» и полностью на стороне крестьян. Этот человек допрашивал княгиню, ловко стараясь заставить ее проронить нечто, обличающее Тиунова. В конце разговора он дал ей подписать бумагу, что Тиунов не виноват. Княгиня подписала. Выходя от следователя, она увидела в соседней комнате Цуцикова: сыщик – видимо, с согласия следователя – слушал допрос в надежде, что княгиня проговорится.

В талашкинских мастерских царил разлад. Работа не клеилась, рабочие постоянно чем-то возмущались, уходили гурьбой, чего-то требуя, возвращались и собирались в кучки.

Крестьянки больше не приходили за работой, а старую выполняли из рук вон плохо – неаккуратно, небрежно. Те, что продолжали работать старательно, как будто чего-то боялись. Приходили за работой тайком, запуганные. В соседних деревнях мужики, бабы и малые ребята ходили с красными флагами, выбрасывали иконы.

Осенью Талашкино опустело, друзья и гости разъехались. Маня и Киту все еще пытались жить по-прежнему – они не могли оставить свое дело, свою школу. Обе задержались в имении, чтобы закончить школьный сезон, выдать аттестаты выпускникам.

В школу между тем тюками завозились прокламации. Княгине казалось ужасным, что распространяют их учителя.

«Они говорят, что любят народ, – думала княгиня. – А что они для народа сделали? Разрушить легче, чем создавать. Они разрушают те редкие очаги культуры, которые были созданы путем больших усилий, ценой душевных и материальных затрат. Отношение учителей к школе, пренебрежение достигнутым здесь, в Талашкине, путем таких больших личных усилий и средств преступно».

Тенишева полностью разочаровалась в преподавателях: они не хотели совершенствоваться в своей профессии, хотя она создавала для этого все условия. Книги и журналы, которые она выписывала специально для учителей каждый год на большие суммы, никто не читал, они так и лежали в библиотеке неразрезанные.

– Не расстраивайся, Маня. Мы сделали все что могли. Не наша вина, что учителя оказались необразованными и не желающими учиться. Не умея создавать, они предпочитают разрушать. Пока не будет в России учителей по призванию, до тех пор и школы не будет, – говорила Киту. И Маня соглашалась с ней.