Взлетающий Демон Врубеля

Позже, когда с легкой котомкой за плечами Саша шел по старой Смоленской дороге в Москву, и когда, живя в ночлежке, работал на погрузке товаров у купца, и когда раздобыл наконец пригодное для резки дерево и стал вырезать рамочки по собственным рисункам, а на деньги от их продажи смог снять комнату и покупать вдоволь еды, он часто вспоминал этот разговор.

Помнил он слова княгини и через десять лет, когда вновь возникли баррикады в центре Москвы и два дня слышалась стрельба. И когда поступил во ВХУТЕМАС и начал участвовать в выставках, и стал известен. А вот потом… Когда пошли аресты, однако его не трогали и хвалили, когда стало непонятно, зачем все это и что делать… Он вспоминал сходки в Талашкине, куда ходил мальцом, куда его тоже звали и привечали, и зажигательные речи учителя Трубникова. Он слышал вновь такие же зажигательные речи на собраниях и по радио. Где ложь, где правда? Их было трудно различить. Он старался не делать больших подлостей… И все же жизнь оказалась слишком сложна, Тиунов не сумел противостоять сложностям эпохи.

Глава 24

Неожиданное фото Светы Фениной

Костя Разумов учился хорошо. Он поступил сразу на бюджетное и высоко это ценил. Очень редко пропускал занятия, готовился к ним, вел себя активно, поэтому и с экзаменами у него не возникало проблем. В этом семестре он заработал аж три «автомата», необходимо было всего один экзамен сдать. Костя надеялся на пятерку. Во-первых, приятно, а во‐вторых, повышенная стипендия ему не помешает. Родители оставляли стипендию на его личные нужды, и повышенная дала бы возможность приобрести профессиональный фотоаппарат – такой, как у Светы Фениной из его группы.

Он приехал рано, на одной из первых маршруток (машина в семье Разумовых имелась, но отец не разрешал Косте ее брать в свое отсутствие) и попал в число первых, кто заходил в аудиторию. Света тоже была среди этих ребят.

– Костя, – сказала она ему перед дверью, – если раньше ответишь, не уходи, мне тебе сказать нужно кое-что важное. Вернее, показать.

Билет попался хороший, он отвечал вторым. Когда пошел к двери, получив свою пятерку, Света опять прошептала ему одними губами: «Подожди меня».

Костя дождался ее, стоя у окна в коридоре.

– Ну как? – спросил он. Хотя и так ясно было, что пятерка – по виду Светланы. Она завела его в свободную аудиторию и стала доставать из рюкзака ноутбук.

– Нормально, пятерка, – ответила она, роясь в рюкзаке. И добавила: – Я тебе тут кое-что показать хочу, очень мне это дело не нравится… Не нашли еще в Талашкине убийцу?

– Нет, не нашли… – ответил Разумов. – Вряд ли и найдут, мне кажется.

Между тем Света вслед за ноутом вытащила фотоаппарат.

– Понимаешь, странная история – тут на фото случайно попало… И я не знаю, кому показать. Мне кажется, что это важно!

На экране ноутбука появилось фото. Костя узнал яблоневый сад за школой. Света, видимо, снимала крупным планом ветку с зелеными яблоками – нежными, в пупырышках росы. За веткой в виде фона простирался сад. Деревья с листьями, с начинающими зреть яблоками… Хороший у Светки фотоаппарат! И удачное фото: так четко мелкие детали фона прописаны…

Ноут увеличивал изображение. За одним из деревьев виднелись две человеческие тени. Света поводила мышкой, и фигуры проявились контрастнее, заметнее. Стоп! Он узнал Сашу Красухина, убитого реставратора, а рядом… Кто это? Да это ж Витька! Витя Муркин, прижав одну руку к груди, второй жестикулировал рядом с Сашей. Значения жеста на снимке понять было невозможно, да и персонажи узнавались с трудом. Но все же это были именно они: Красухин и Муркин.

– А когда это снято? – спросил Костя.