Взлетающий Демон Врубеля

Артем не решился отказываться: во‐первых, был рад, что сумел отстоять конюшню, во‐вторых, понимал, что много спорить с Прохором Хамченко опасно. Была и третья причина… Артем уже делал Нюре два месяца назад предложение, однако не получил согласия. Хотя и отказа резкого тоже не было. Он знал, что у девушки никого больше не имеется, и продолжал надеяться. Избу в Раздорове он строил, рассчитывая поселить там свою семью. И кроме Нюры, никого хозяйкой не видел. Поджог общежития, где девушка продолжала жить, увеличивал его шансы. Во всяком случае, это был хороший повод повторить предложение.

Начал Артем с того, что под большим секретом рассказал Нюре о готовящемся поджоге. Девушка очень расстроилась. Во-первых, она не была сторонницей поджогов, во‐вторых, замысел касался лично ее – нужно было думать о новом жилье, в‐третьих, она беспокоилась и за Артема: а ну как схватят? Савосю-то отпустили, однако догадливая Нюра подозревала, что там похлопотала княгиня – было известно, что Савося у нее на особом счету. Да и вообще: в общежитии она жила уже десять лет, ко всему там привыкла. Наконец, там висела Савосина картина, на которую Нюра смотрела часто и с удовольствием. Изображение талашкинского озера с заросшими осокой берегами, с лебедем на дальнем плане, с трудно различимой меткой «Савося Т.» в нижнем правом углу прочно связалось для нее с Сашей Тиуновым, о жизни которого в настоящее время она ничего не знала и которого не надеялась больше увидеть.

– Нюра, – сказал Артем, – изменить тут ничего нельзя, ты ж Прошку знаешь. Уперся – надо сделать опять поджог, и все тут. С трудом конюшни отбили, он конюшни хотел поджечь! Или флигель. Представляешь, что было бы?! Там ведь и господский дом мог загореться. А насчет жилья твоего – княгиня тебя, конечно, не оставит. Однако и кроме княгини есть кому о тебе позаботиться. Ты уже знаешь, как я к тебе отношусь. Выходи за меня замуж! Изба почти готова, будем там жить. Мы с тобой оба сироты, должны сами о себе заботиться. А вдвоем прожить легче. Работать будем в мастерских и на земле своей. Со временем корову купим, коня, заведем хозяйство. Авось не пропадем!

Нюра заплакала.

– Да, Артюша, – сказала она. – Да. Время такое тяжелое сейчас, что нужно нам друг за друга держаться. Вместе легче. Авось вместе не пропадем!

Они долго говорили тем осенним вечером, стоя у плетня новой Артюшкиной избы и потом, когда Артюшка провожал Нюру в Талашкино. Глядя на темные окна общежития, Нюра сказала: